двенадцать высотой ему осталось пересечь темный газон. Я нагнал его, когда он одолел половину этого расстояния и сделал подсечку. Потеряв равновесие, он покатился по траве. Я рухнул на него сверху, всей своей тяжестью припечатав к земле.
Столкновение изрядно вышибло из меня дух; подозреваю, что ему пришлось еще хуже. Грянувшись о землю, он охнул – нормальным мужским баритоном, от чего я испытал изрядное облегчение. Я вообще предпочитаю думать о сопернике как о «нем», ибо, думай я о «ней», не уверен, что смог бы действовать с той же жестокой решительностью, а это может аукнуться быстро и болезненно.
Парень сделал попытку встать, но я несколько раз врезал ему по затылку, от чего он каждый раз крепко прикладывался о землю физиономией. Чувак оказался крепкий. Удары, конечно, оглушили его на мгновение, но он тут же пришел в себя и вдруг изогнулся подо мной, как змея. Я откатился в сторону, а он вскочил и бросился к изгороди.
Он подпрыгнул фута на четыре и с обезьяньей ловкостью полез наверх. Не поднимаясь, я нацелил свой жезл на верх ограды и рявкнул:
–
Ослепительный в ночи разряд пламени ударил в верхний обрез металлической ограды, раскалив ее докрасна и осыпав незнакомца дождем огненных брызг. Тот вскрикнул от неожиданности, а может, от боли – и, разжав руки, полетел вниз. Я огрел его жезлом по голове и по плечам; хорошо еще, что у моего магического оружия вес вполне материальный. После второго или третьего удара он наконец отключился, и я, заломив ему руку за спину приемом, которому научила меня Мёрфи, сунул его физиономией в ограду.
– Не дергайся! – рявкнул я. Капли расплавленного металла продолжали стекать по проволочной сетке ограды. – Не дергайся, а то буду держать так, пока морда не расплавится!
Он все же попытался вырваться. Он оказался сильный, но я удерживал его руку болевым приемом, так что ничего особенного он этим не добился. Спасибо, Мёрфи. Я нажал на вывернутую руку так, что он охнул от боли.
– Не трепыхайся! – повторил я.
– Боже правый, – прохрипел Томас перехваченным от боли голосом. Он прекратил биться и поднял вторую руку в знак капитуляции. Узнав голос, я разглядел теперь и лицо. – Гарри, это же я!
Я нахмурился и нажал на руку еще сильнее.
– Оу, – захлебнулся он. – Дрезден, что вы делаете? Пустите же! Это я!
Я стиснул зубы и отпустил его, сунув напоследок физиономией в сетку. Потом встал.
Томас медленно поднялся и повернулся ко мне лицом, продолжая держать руки поднятыми.
– Спасибо, дружище. Я не хотел заставать вас врасплох, как…
Я с размаху врезал ему кулаком по носу.
Похоже, его это врасплох все-таки застало, потому что он как стоял, так и сел, прикрыв лицо руками и изумленно тараща на меня глаза.
Я поднял свой жезл. Кончик его, светившийся зловещим багровым сиянием, завис в воздухе в каком-то футе от его лица. Лицо Томаса, и без того довольно бледное, сделалось пепельно-серым, из разбитой губы сочилась кровь.
– Гарри… – пробормотал он.
– Заткнитесь, – сказал я. Я говорил совсем тихо. Негромкий голос пугает больше вопля. – Вы мною манипулируете, Томас.
– Я не знаю, о чем это вы гово…
Я подался вперед, и ему пришлось отодвинуться от раскаленного конца моего жезла.
– Я сказал, заткнитесь, – продолжал я все так же тихо. – Мне кажется, в студии находится кто-то, кого вы знаете, и вы не предупредили меня об этом. Мне кажется, вы обманывали меня и в другом, и это как минимум дважды сегодня уже подвергало меня смертельной опасности. А теперь назовите мне хоть одну причину, которая удержит меня от того, чтобы не выжечь ваш лживый язык раз и навсегда.
Волосы у меня на затылке вдруг стали дыбом, словно пытаясь отделиться от тела и улететь куда-нибудь подальше. Я услышал за спиной два металлических щелчка взводимых затворов, и томный до обезумения голос Лары произнес:
– Хотите, назову сразу две?
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Первой мыслью, что пришла мне на ум, было: «Уау, ну и голос же у нее!» И сразу же последовала вторая: «Как ей, черт подери, удалось догнать нас так быстро?»
Ну и где-то совсем уже в глубине сознания практичная часть меня тоже включилась в обмен мнениями: «Вот некстати будет, если меня застрелят». Вслух же я произнес:
– У вас действительно фамилия Романи?
Я не слышал шагов, но когда она заговорила снова, голос раздался ближе.
– Это моя фамилия по мужу. Я была замужем. Недолго. А теперь будьте добры, отойдите от моего младшего братца.
Блин-тарарам, значит, она его
