Биииииииип. Ой, – произнес молодой женский голос. – Мистер Дрезден? Это Шила Стар. Мы познакомились в книжной лавке Бока вчера вечером, помните? – последовала пауза, на протяжении которой я слышал неуверенное дыхание. – Я подумала, может быть, вы уделите нам немного времени? Тут просто… Я хочу сказать, я не совсем уверена но… Мне кажется, что-то не так. То есть, у нас, в лавке, – она усмехнулась, но как-то очень нервно. Или устало. – Ох, черт, наверное, я выгляжу совершенной идиоткой, но мне, правда, хотелось поговорить с вами об этом. Я буду в лавке до обеда. Или вы можете позвонить ко мне домой, – она продиктовала телефон. – Но надеюсь, вы сможете зайти к нам в лавку. Я была бы очень вам благодарна. Бииииииииип.
Я понял, что хмурюсь. Шила не высказала этого вслух, но, судя по голосу, она боялась чего-то. Еще как боялась. Чему я не слишком удивлялся, если она видела то, что происходило у них перед дверью вчера ночью. Однако мне стало не по себе от этого ее напуганного голоса. Ну, по правде говоря, мне всегда делается не по себе от любого напуганного женского голоса.
В этом нет моей вины. Я понимаю, это гнусный мужской шовинизм, мачизм и пережиток дремучего прошлого, но я прихожу в ярость, когда что-то нехорошее случается с женщинами. Поймите меня правильно: я ненавижу, когда что-то нехорошее случается с кем угодно – но когда этот «кто угодно» женщина, я ненавижу это примитивной, первобытной, граничащей с безумием ненавистью. Женщины прекрасны, так что, черт подери, мне нравится быть уверенным в том, что им ничего не грозит, нравится обращаться с ними со старомодными манерами и всем таким. По-моему, это правильно. Не раз и не два эта моя точка зрения дорого мне обходилась, но это не поменяло моих убеждений на этот счет.
Шила – девушка, и эта девушка чего-то боялась. Следовательно, если я хочу жить в ладу с собой, я должен поговорить с ней.
Я покосился на часы. Одиннадцать. Значит, она еще в лавке.
Я набрал еще один номер и попал на автоответчик.
– Это Дрезден, – сказал я. – И нам надо поговорить.
Вернулись Баттерс с Билли. Я положил трубку.
– Ну? – спросил я.
– Цифры, – ответил Билли.
– А конкретнее? – спросил я.
Баттерс покачал головой.
– Конкретнее трудно. На флэшке был один-единственный файл, и он оказался пуст. Единственная информация – это название файла, и оно представляет собой номер, – он протянул мне листок белой бумаги с цепочкой цифр, накорябанных на нем его корявым почерком. Я сосчитал: шестнадцать знаков. – Это все.
Я взял у него листок и всмотрелся в цифры.
– Впечатляюще бесполезно.
– Угу, – согласился Баттерс.
Я потер переносицу.
– Ладно. Дайте подумать, – я сделал попытку мыслить логически. Гривейн искал Баттерса. Возможно, теперь его ищет еще и Маркони. Возможно, к ним стоит добавить до кучи еще двух ассистентов убитого профессора. – Баттерс, нам нужно снова поместить вас под охрану моих оберегов.
Он удивленно уставился на меня.
– Но зачем? Я хочу сказать, я им был нужен, чтобы извлечь информацию. Теперь я для них совершенно бесполезен.
– Это известно нам с вами. Но не им.
– Ох.
– Билли, – попросил я. – Можешь отвезти Баттерса ко мне домой?
– Нет проблем, – отозвался он. – А ты? Тебе разве колеса не понадобятся?
– Жучок готов. Возьму такси.
– Я могу подбросить тебя, – предложил Билли.
– Нет. Это в противоположной стороне от моего дома, а Баттерсу нужно попасть туда вчера. Только сделай пару кругов вокруг квартала, прежде чем сворачивать к дому. Убедись, что никто не следит за дверью.
Билли ухмыльнулся.
– Ты еще будешь учить меня конспирации.
– И не пытайтесь открывать дверь сами, Баттерс. Постучите и ждите, пока Томас откроет.
– Идет, – Баттерс нервно пожевал губу. – А что вы собираетесь делать?
– Займусь детективными штучками. Ездить по разным местам и беседовать с разными людьми.
И если мне повезет, никто из них меня не убьет.
Глава шестнадцатая
