сидение. Чьи-то сильные руки помогли мне устроиться.
Все это время взгляд пронзительных, ледяных глаз Гард шарил по переулку и улице вокруг нас. Как только я оказался внутри, она захлопнула дверцу, сунула меч в ножны и отстегнула их от пояса, чтобы они не мешали ей сесть в переднее пассажирское кресло. Серый седан съехал с тротуара, и место происшествия осталось позади.
Водитель чуть повернул голову, чтобы покоситься на меня краем глаза. Впрочем, с такой бычьей шеей он и не повернул бы ее сильнее. Рыжие волосы его были острижены коротким ежиком, а еще его отличали плечи шириной с палубную надстройку и деловой костюм, явно купленный в магазине нестандартных размеров.
– Хендрикс, – кивнул я ему.
Он заглянул в зеркало заднего вида и насупился.
– Я тоже рад новой встрече, – заверил я его. Потом, стараясь не обращать внимания на ногу, попробовал сесть поудобнее, стараясь при этом не смотреть на сидевшего рядом со мной мужчину.
Собственно, я вполне мог обойтись без этого. Я и так знал, что там сидит мужчина ростом чуть выше среднего, лет пятидесяти пяти или шестидесяти, с начинающими седеть волосами, с обветренной, загорелой кожей бывалого яхтсмена и глазами цвета потертых долларовых купюр. Наверняка на нем костюм, который стоит дороже иной машины, и костюм этот сидит на нем безукоризненно. Наверняка он производит впечатление симпатичного, обаятельного дядечки, скорее, менеджера преуспевающей спортивной команды, чем гангстера. Впрочем, я сказал уже: Джон Марконе являлся самой могущественной фигурой чикагского преступного мира.
– Вам это не кажется немного ребячеством? – поинтересовался он у меня не без иронии. – Сидеть и не смотреть на меня вот так?
– Извините, – буркнул я. – День у меня такой хлопотный выдался.
– Вы серьезно ранены? – спросил он.
– Я что, очень похож на врача? – парировал я.
– Вы похожи больше на труп, – заметил он.
Я хмуро покосился на него. Он спокойно сидел, откинувшись на спинку кресла и глядя на меня.
– Это что, угроза? – спросил я.
– Если бы я хотел вашей смерти, – отозвался Марконе, – я вряд дл пришел бы к вам на помощь. Придется вам, Дрезден, признать, что я только что спас вам жизнь. Еще раз.
Я закрыл глаза.
– Расчет времени не совсем удачный вышел.
– В каком смысле? – с легкой улыбкой спросил он.
– В том смысле, что помощь подоспела только тогда, когда кто-то готов был уже прокомпостировать мой билет. Признайтесь, Марконе, это слишком похоже на расчет.
– Даже мне порой приходится полагаться на удачу, – ответил он.
Я покачал головой.
– Я звонил вам меньше часа назад. Если это не расчет, как вы тогда нашли меня?
– Это не он нашел, – подала голос Гард. – Это я, – она оглянулась через плечо на Марконе и нахмурилась. – Это ошибка. Ему на судьбе написано было погибнуть в том переулке.
– Что толку в свободе выбора, если она не дает порой плюнуть в лицо судьбе? – улыбнулся Марконе.
– Это неизбежно повлечет за собой последствия, – напомнила она.
Марконе пожал плечами.
– А что их не влечет?
Гард снова повернулась лицом к ветровому стеклу и тряхнула головой.
– Гордыня. Смертным этого не понять.
– Объясните мне это, – попросил я. – Все совершают такую ошибку, но не я.
Марконе покосился на меня, и в уголки глаз его сбежались морщинки. Это можно было бы назвать почти улыбкой. Гард повернула голову и одарила меня холодным взглядом, в котором можно было увидеть все, только не улыбку.
– Давайте вернемся к той части разговора, когда вы сказали мне, чего вам нужно, – предложил я. – На светскую болтовню у меня нет времени.
– А, – кивнул Марконе. – Подозреваю, вы каким-то образом оказались вовлечены в происходящие события.
– Какие именно события вы имеете в виду? – поинтересовался я.
– Ситуацию, возникшую в результате смерти Тони Мендоса.
Я хмуро уставился на него.
– И что вы хотите?
