Мой брат достал яблоко из корзины по пути к двери, обернулся через плечо, и сказал,
— Идиот. Слава Богу, Никодимус — мужик.
Он уехал, а я постоял еще какое-то время, все больше раздражаясь. Я хочу сказать, он был, вероятно, прав — но это раздражало еще больше.
В чем-то он был прав: Анастасия выглядела просто удивительной перед огнем.
Хм.
Я никогда не думал о ней по имени прежде. Она была «Люччио» или «капитан» или «капитан Люччио». Если задуматься об этом, она не играла в эти игры-свиданки еще дольше, чем я. Само собой, что она не была уверена в себе вчера вечером.
Об этом надо было подумать.
Позже.
Пока же тут была интрига и неизбежное предательство в перспективе, и я должен был сосредоточиться.
Я направился в мастерскую. День был более светлый, чем вчера, но облака все еще не разошлись. Зато перестал идти снег, хотя ветер гонял столько пороши, что разницы особой не чувствовалось. Осмотр в зеркале показал, что кончик моего носа, кончики ушей, и верх щек были жесткие и покрасневшие от холода. Они выглядели так, как если б я обгорел на солнце. Добавить к этому мои фирменные глаза енота, подумал я, и получается просто очаровательно.
Неудивительно, что Люччио бросилась ко мне с такой экстравагантной энергией.
Черт возьми, Гарри, сконцентрируйся. Опасность совсем рядом.
Я открыл дверь в мастерскую в тот момент, когда Майкл скрестил руки на груди и сказал,
— Я все-таки не понимаю, почему мне нельзя пойти.
— Потому, что мы пытаемся избежать борьбы, — сказала Люччио спокойно, — а атмосфера возбужденного страха не способствует мирному обмену.
— Я не боюсь их, — сказал Майкл.
— Конечно, нет, — сказала Люччио, слабо улыбаясь. — Но они боятся вас.
— В любом случае, — сказала Гард, — ни Церковь, ни Рыцари не подписывали Соглашение. Не хотела бы обидеть вас, сэр Михаэль, но это буквально не ваше дело.
— Вы не знаете этих людей, — сказал Майкл спокойно. — А я знаю.
— Я знаю, — сказал я спокойно. — По крайней мере, до некоторой степени.
Майкл повернулся и направил на меня серьезный взгляд.
— Возможно, — сказал он спокойно. — Ты тоже считаешь, что я не должен идти туда?
Я ответил не сразу. Гард наблюдала за мной, сидя на краю своей раскладушки, сидела она прямо и выглядела неплохо, хотя все-таки не очень здоровой. Хендрикс снова сидел на рабочем месте, на сей раз он точил нож. Крепкие орешки всегда играют со своим оружием. Мёрфи сидела на низкой скамье и чистила пистолет. Она двигала раненой рукой осторожно, но было видно, что подвижность руки не ограничена. В углу около рабочего места Саня полировал куском кожи ножны Эспераккиуса.
— Я не думаю, что это — то место, где они попытаются всунуть нож, — сказал я спокойно. Я посмотрел на Люччио. — Но я также думаю, что было бы глупо не иметь несколько Рыцарей в резерве, на случай, если я неправ.
Голова Люччио качнулась немного назад.
— Необходимо застраховать наши ставки, — объяснил я спокойно. — Эти люди не будут играть честно, даже так, как фэйри, или Красная Коллегия. Я видел, как они действуют, Капитан.
Она сморщила губы, но глаза ее ничуть не дрогнули при виде моего лица.
— Хорошо, Страж, — сказала она, наконец. — Это — твой город.
— Я не согласна на это, — мрачно сказала Гард, поднимаясь.
— О, тебе придется согласиться, блонди, — сказал я ей. — Нищие не выбирают. Белый Совет поддерживает вас в этом, но не надо думать, что мы работаем на вас. Или на вашего босса.
— Я тоже собираюсь присутствовать там, — сказала Мёрфи спокойно, — И не где- нибудь поблизости. Там. В комнате.
Практически все тут же сказали: «Нет», — или что-то в этом роде, за исключением Хендрикса, который вообще много не разговаривал, и меня, кто знал лучше.
Во время протестов Мёрфи снова собрала пистолет и в наступившей тишине вставила обойму.
— Если вы, ребята, хотите вести ваши заговоры и ваши темные войны конфиденциально, — сказала она, — вы должны устраивать их в Антарктиде или где-нибудь в этом роде. Вы даже могли бы сделать это в Нью-Йорке, или Бойсе, и это было б не мое дело. Но Вы находитесь в Чикаго. И когда вещи выходят из-под контроля, подвергаются опасности люди, которых я поклялась защищать, — она поднялась, и хотя она была ростом меньше всех в комнате, она не искала поддержки. — Я собираюсь быть там, как сдерживающий фактор для вашего сотрудничества. Или мы сделаем это иначе. Вам выбирать, но я знаю много полицейских, кому до чертиков надоела эта сверхъестественная фигня, которая то и дело на нас выливается.
Она обвела комнату пристальным взглядом. Оружие она не убирала.
Я улыбнулся ей. Чуть-чуть.
Гард посмотрела на меня и сказала:
— Дрезден.
Я пожал плечами и печально покачал головой.
— Что? Однажды мы дали им право голоса, и все это тут же вышло из-под контроля.
— Ты — свинья, Гарри, — прорычала Мёрфи.
— Но свинья, достаточно умная, чтобы склониться перед неизбежностью, — сказал я. Потом посмотрел на Гард и сказал, — Я, как заинтересованное лицо, могу сказать, что у нее есть вполне законный интерес. Я поддерживаю ее.
— Страж, — сказала Люччио предупреждающим тоном, — я могу поговорить с тобой?
Я подошел к ней.
— Она, возможно, не представляет, — тихо сказала Люччио, — какое несчастье она может навлечь на свою голову.
— Она представляет, — ответил я спокойно. — Она прошла через большее количество передряг, чем большинство Стражей, Капитан. И она столько раз прикрывала мне спину, что вполне заработала право решать.
Мгновение Люччио, нахмурившись, глядела на меня, а затем повернулась к Мёрфи.
— Сержант, — сказала она спокойно. — Но это … очень рискованно. Действительно ли вы уверены?
— А если это был ваш город, — сказала Мёрфи, — Ваша работа, ваша обязанность? Вы могли бы стоять тут, заткнув уши?
Люччио медленно кивнула и склонила голову.
— Кроме того, — сказала Мёрфи, слегка улыбаясь и засовывая пистолет в кобуру, — я как будто не оставляю вам, ребята, большого выбора.
— Мне она нравится, — прогрохотал Саня со своим глубоким акцентом, глотая звуки. —
