Бебека тряхнул от неожиданности ушами, сдув при этом с соседних столов несколько салфеток.
— И ты запретное оружие нацелишь на героя-воина династии моей?
— В твоем случае, господин Бебека, — заметила Мёрфи, — мне и целиться не надо, — она подняла револьвер и навела ствол на точку между глаз на бараньей морде.
Я чуть не ударился, было, в панику. Потом мне показалось, я понял, к чему клонит Мёрфи, и мне пришлось изо всех сил сдерживаться, чтобы не лыбиться как идиот.
Бебека снова хрустнул суставами пальцев.
— Это, — буркнул он, — нейтральная территория.
— Чикаго, — возразила она, — никогда не подписывал никаких ваших соглашений. Я просто исполняю свой долг.
— Напади на меня здесь, — заявил бебека, — и я сокрушу тебя в пыль.
— Сокруши меня в пыль здесь, — парировала Мёрфи, — и ты нарушишь Договор, действуя по приказу твоей королевы. Ты этого хотел, явившись сюда?
Бебека скрипнул зубами — звук напоминал трущиеся друг о друга мельничные жернова.
— Мой спор и ссора не с тобой.
— Если ты пытаешься забрать жизнь одного из граждан Чикаго, которых я поклялась защищать, ты ссоришься со мной, господин Бебека. Или твоя королева желает объявить войну смертным властям Чикаго? А может, она желает, чтобы
Бебека свирепо глядел на нее в очевидном замешательстве.
— Леди дело говорит, Крошка, — заметил я. — Ты не обретешь здесь ничего, кроме неприятностей, а терять тебе особо нечего, разве что время — и то немного. Уходи. Полагаю, мы с тобой еще встретимся, и очень скоро.
Бебека уставился на Мёрфи, потом на меня. Будь я не таким наглым и бесстрашным, я затаил бы дыхание в надежде на то, что драки удалось избежать. А так я затаил его только из-за звериного запаха.
В конце концов бебека склонил голову перед Мёрфи, еще раз прочертив потолок рогами. Мака прямо перекосило.
— Отвага, — пророкотал он, — уважения достойна. Но, чародей, ты жиже оказался, чем я думал, коль за спину ты смертной хоронишься — сколь доблестна она бы ни была.
Я сделал глубокий вдох, стараясь не морщить при этом нос.
— Господи, — сказал я. — Попробую это как-нибудь пережить.
— Коль переживешь, так ненадолго — готов тебе я это обещать, — бебека поклонился Мёрфи, повернулся и, пригнувшись, направился к выходу. Он даже закрыл за собой дверь.
Мёрфи перевела дух и убрала пистолет в наплечную кобуру. Удалось ей это, правда, попытки со второй или третьей.
Я тоже опустился на стул — ноги сделались слегка ватными.
— Ты, — сказал я Мёрфи. — Ну ты и крута.
Она сделала честную попытку улыбнуться.
— Ну, раз уж ты заметил… — она покосилась на дверь. — Он правда ушел?
— Угу, — кивнул я. — Думаю, ушел. Может, Летние и не сплошь белые и пушистые, но представления о чести у них имеются, и если кто из них дает слово, он его держит.
Мак сделал нечто, чего я в его исполнении не видел почти никогда.
Он вынул из-под стойки три бутылки темного стекла и принес их к нам на стол. Он сорвал крышки, поставил одну передо мной, другую перед Мёрфи, а третью взял себе.
Я взял бутылку, поднес нос к горлышку и понюхал. Напиток был мне незнаком, но запах имел такой, что рот сразу наполнился слюной.
Не говоря ни слова, Мак поднял бутылку, салютуя ею Мёрфи.
Я повторил его движение. Мёрфи устало тряхнула головой и подняла бутылку в ответном жесте.
Мы выпили, и мой язык решил, что начиная с этого дня любое пойло, которое я буду пить, будет по сравнению с этим горьким разочарованием. Слишком много вкусовых оттенков слились вместе во что-то, не поддающееся описанию, будь у меня даже неделя на попытки. В жизни не пил ничего подобного. Божественное пиво, по-другому не назвать.
Мак осушил свою бутылку одним долгим глотком, прикрыв глаза. Поставив ее на стол, он посмотрел на Мёрфи.
— Храбро проделано, — сказал он.
Мёрфи раскраснелась от облегчения и от пива — думаю, ей оно понравилось не меньше моего. Не уверен, что Мак это заметил, но я-то знаю ее достаточно давно, чтобы понять — и от смущения тоже.
— Ладно, — произнесла Мёрфи немного дрожащим голосом. — На чем мы остановились?
— Ты собиралась сказать мне, что по твоему мнению я заблуждаюсь, и что чикагской полиции необходимо вмешаться.
— О, — сказала Мёрфи. — Верно, — она еще раз покосилась в сторону двери, за которой скрылся бебека. — Ты сказал, из двух партий, что причиняют нам неприятности, та, к которой относится эта тварь, еще ничего?
— Угу, — буркнул я.
— Мы трижды выступали против сверхъестественных тварей, — тихо произнесла она. — Дважды это закончилось плохо.
Под
— Ладно, — так же тихо произнесла она. — Повременю пока с тревогой. На одном условии.
— Валяй, говори.
— Я в деле с этого самого момента и до конца. Ясно же, что тебе нужен кто-то, кто будет защищать тебя от больших, злых баранов.
Я фыркнул.
— Ясно, ага.
Она подняла свою бутылку с остатками пива. Я поднял свою.
Мы чокнулись бутылками, допили и вместе вышли на зимний мороз.
Глава ВОСЕМНАДЦАТАЯ
— Ладно, — сказал я. — Объявляю заседание военного совета открытым.
Мы все сидели у меня в крохотной гостиной, поедая гамбургеры из «Бургер-Кинга». Томас с Молли голосовали за «Макдоналдс», но поскольку платил я, их известили о том, что тут вам не демократия, так что все кончилось «Бургер-Кингом».
Да здравствует Король, бэби.
Мёрфи удивленно округлила глаза.
— Военный совет? — переспросила Молли (глаза ее, пожалуй, не уступали сейчас по размеру Мёрфиным). — Мы что, вступаем в новую войну?
— Я это, типа, метафорически, — объяснил я, удостоверившись, что баланс кетчупа и горчицы в моем гамбургере находится в пределах приемлемого. — Мне нужно определиться со следующим моим шагом, а за последние дни меня слишком часто молотили по башке. Вот я и решил, что немного посторонней помощи моему мозгу не помешает.
— До тебя это только сейчас дошло, да? — невинно пробормотал Томас.
— Разговорчики в строю! — буркнул я. — Суть в том, чтобы вместе сгенерировать какие-нибудь полезные идеи.
— И не слишком дурацкие, — добавила Молли, с трудом удержавшись от того, чтобы не прыснуть.
Я смерил ее взглядом. Она поперхнулась жареной картофельной соломиной.
Мёрфи сосала через трубочку диет-колу.
— Ну, — сказала она. — что касается меня, я не знаю, что тебе посоветовать, пока не узнаю, что у тебя за противник.
— Я же говорил тебе в машине, — возмутился я. — Рыцари ордена Темного Динария.
— Падшие ангелы, почерневшие от времени монеты, сумасшедшие убийцы — это я поняла, — сказала Мёрфи. — Но это не говорит мне ничего о том, на что они способны.
— Она права, — негромко заметил Томас. — Ты не слишком много рассказывал об этих типах.
Я сделал глубокий выдох и откусил большой кусок гамбургера, чтобы подумать над ответом, пока жую.
— Эти твари могут делать очень многое, — произнес я, наконец. — В первую очередь, монеты, похоже, позволяют своему обладателю менять свой физический облик на тот, который лучше, чем обычное человеческое тело, приспособлен для боя.
— Боевые трансформеры! — восхитилась Молли. — Клево.
— Не так уж и клево, — возразил я. Потом подумал и согласился. — Ну, может, немного и ничего. Это делает их менее уязвимыми. Это делает их более подвижными. Вооружает самыми разнообразными орудиями убийства. Само собой, клыками, когтями и тому подобным. У Кассия, кажется, зубы ядовитые были. Обладатель монеты Урсиэли мог превращаться в медведоподобную тварь с клыками, когтями и рогами впридачу. Другая превращала волосы в миллион живых титановых лезвий, и они могли извиваться по всему помещению или пробивать стены. Протягивались аж на двадцать или тридцать футов.
— У меня среди клиенток такие встречаются, — встрял Томас.
Мёрфи поморщилась и покосилась на него.
Я кашлянул и тоже испепелил его взглядом.
— Еще один из них, Никодимус, похоже, формы не меняет, но его чертова тень может спрыгивать со стены и душить вас. Страшно как черт знает что.
— Какой-нибудь униформы, общей для всех, у них нет? — поинтересовалась Молли.
— Ничего, даже отдаленно напоминающего, нет, — ответил я. — У каждого из Падших, похоже, собственные предпочтения. И я подозреваю, что эти предпочтения меняются в зависимости от того, кто носит монету. Падший Квинта Кассия напоминал змею, и вся магия у Кассия была по-змеиному ползучая. Но он абсолютно во всем отличался от Урсиэли, которая, в свою очередь совершенно отличалась от нынешней Девицы-Богомола, а уж эта и вовсе отличается от всех остальных виденных мною динарианцев.
Мёрфи кивнула.
— Что-нибудь еще?
— Адепты, — сказал я. — Больше похоже на культ, пожалуй. У Никодимуса есть последователи с вырванными языками. Фанатики, вооруженные до зубов и настолько сумасшедшие, что готовы покончить с собой, только бы не попасть в плен к его врагам.
Она поежилась.
— Аэропорт?
