двигался быстрее осколков двери, которую только что разнес. Скрытый завесой, он выглядел как мерцающее пятно в воздухе.
Я активировал свой щит, закрыв невидимой силой дверной проем в кабинет Лары. Перевертыш влетел в барьер на полной скорости. Щит еле-еле удержался, израсходовав практически всю энергию, браслет на моей руке задымился и на коже проступил ожог. Удар был такой силы, что меня протащило на фут по ковру.
Столкнувшись, энергии завесы перевертыша и моего щита погасили друг друга, и на секунду создание под завесой стало видно. Он выглядел как невероятно высокий, худой, всклокоченный гуманоид со спутанными желтыми волосами и очень длинными руками, заканчивающимися узкими, кажущимися хрупкими когтями.
Поскольку мой щит пал, Анастасия направила на существо палец и прошипела Слово, с кончика пальца сорвался ослепляюще-яркий пучок света, толщиной не больше волоса. Это была магия огня, мало чем отличающаяся от моей собственной, но гораздо более интенсивная, сфокусированная и экономичная. Луч пронесся мимо перевертыша, задел его левое плечо, и там, где он его коснулся, моментально выгорел мех, плоть начала пузырится и чернеть.
Перевертыш бросился в сторону дверного проема и исчез, не оставив и следа, за исключением небольшого дымящегося отверстия в дорогих панелях.
Я направил свой посох на дверной проем, Лара проделала тоже самое со своим пистолетом.
Секунд на десять все смолкло.
— Где он? — прошипела Лара.
— Ушел? — предположила Жюстина. — Может быть, он испугался, когда Страж Люччио нанесла ему удар.
— Нет, не испугался, — сказал я: — Он умный. Сейчас он решает, как лучше до нас добраться.
Я осмотрелся, стараясь думать как противник.
— Давайте посмотрим, — сказал я. — Если бы я был машиной для убийства, способной превратиться во что угодно, как бы я сюда попал?
Количество вариантов было ограничено. Прямо перед нами была дверь, окно сзади. Я повернулся и посмотрел на окно. Воцарилась тишина, за исключением шума кондиционера, выпускающего поток воздуха через…
Через вентиляцию.
Я повернулся и сунул свой посох к огромной стальной вентиляционной решетке, собрал силы и крикнул:
— Fulminos!
Сине-белые молнии, срывающиеся с моего посоха, наполнили воздух мерцающим огнем, копьями впиваясь в железную решетку вентиляции. Металл впитал в себя электричество, и я знал, что он несет его сейчас по всей системе.
Раздался странный, щебечущий крик, что-то выбило решетку вентиляции, и из нее размытым пятном вылетел питон. В полете его форма перетекла и изменилась, став чем-то коренастым, злобным и сильным, похожим на барсука или росомаху.
Оно попало в верхнюю часть груди Анастасии, опрокинув ее на пол.
В полете я поймал взгляд золотисто-желтых глаз, в которых плясала садистская радость.
Я развернулся, чтобы отбить существо от Анастасии, но Лара, фигурально выражаясь, пробила мне билетик. Она воткнула ствол своего пистолета-пулемета в его бок, как будто кран в деревянный пивной кег, и спустила курок.
Огонь и шум заполнили комнату, и перевертыш прыжком ушел в сторону. Ударившись один раз об пол, он перевернулся в воздухе, и его когти впились в живот Жюстины. Использовав толчок для контроля момента усилия, тварь приземлилась на ноги и бросилась в окно позади стола Лары.
Оторопевшая Жюстина всхлипнула от боли.
Лара смотрела секунду расширенными глазами на окно и выдохнула:
— Голод мне в глотку.
Я повернулся к Анастасии, но она с гримасой отмахнулась от меня. Непохоже было, что она истекает кровью. Я повернулся к Жюстине, пытаясь оценить ее травмы. Шесть горизонтальных порезов разделили мягкие ткани ее живота так чисто, словно они были сделаны скальпелем. Из них сочилась кровь, но я не думаю, что хотя бы один из них был достаточно глубок, чтобы вскрыть брюшную полость или задеть артерию.
Я схватил брошенный пиджак Лары, и наспех сложив его, прижал к животу Жюстины.
— Придерживай его так, — отрывисто сказал я Жюстине. — Мы должны остановить кровотечение. Придерживай его так.
Она обнажила от боли зубы, но кивнула и сжала импровизированную подкладку обоими руками, когда я помогал ей подняться.
Лара перевела взгляд слегка расширенных глаз с Жюстины на окно.
— Голод мне в глотку, — сказала она снова. — Никогда не видела такой скорости.
Памятуя, что мне однажды довелось видеть ее покрывающей в смертельном спринте примерно пятьдесят миль за час, представлялось — она знала, о чем говорила. Мы бы никогда не догнали и не задержали эту штуку достаточно надолго, чтобы убить.
Я подошел к окну в надежде заметить перевертыша, и обнаружил себя глядящим на взлетающую комету пурпурного пламени, по-видимому, его последнюю любезность. Я упал назад, вскинув мою левую руку с защитным браслетом в инстинктивном жесте, и огненный молот взрыва отбросил меня на пол.
Снова раздался потусторонний, пронзительный визг, насмешливый и полный злобы, и тогда же донесся грохот разрушения где-то ниже нас.
— Оно возвращается в дом.
Я подал руку Анастасии — помочь ей подняться. Она приняла ее, но как только я начал тянуть, она вскрикнула, сжав зубы, и я сразу опустил ее назад на пол.
— Не могу. — Она задохнулась от боли, тяжело задышав. — Моя ключица.
У меня вырвалось проклятье. Из всех простых переломов перелом ключицы одна из самых мучительных и ослабляющих травм, которую только можно получить. Она больше не могла сегодня участвовать ни в одном поединке. Черт, она не могла ничего, что требовало от нее подвижности.
Пол под моими ногами внезапно взорвался. Я почувствовал, как мне по лодыжке хлестнул стальной кабель, потащил, а когда я упал, то нос мой заполнил жуткий смрад. Я зацепился за что-то замедлившее мое падение, но продолжил падать. Шум был жуткий. Потом падение внезапно остановилось, и я не был полностью уверен почему. Примерно сотня предметов свалилось на меня разом, вышибив дух.
Я лежал ошеломленный несколько секунд, с трудом вспоминая, как дышать. Пол. Перевертыш пробил путь наверх ко мне через пол. Это сбило меня с ног — но все падающие обломки должны были сквозь пол сокрушить перевертыша.
Я пролетел два этажа посреди тонны мусора, и мне удалось выжить. Впору говорить об удаче.
И тогда под нижним отделом спины что-то задвигалось.
Обломки зашевелились, и сквозь них раздался глухой рык.
В панике я попытался заставить свое ошеломленное тело бежать, но прежде чем я вспомнил, как это делается, желтая мохнатая, слишком длинная рука вырвалось из-под
