восемнадцать, а может и двадцать часов.
Была еще одна причина, по которой положительные эмоции были очень полезны для меня. Использование огня души, на чистом, инстинктивном рефлексе было ошибкой – потенциально фатальной. За дополнительный прилив силы, который давал огонь души, приходилось расплачиваться таким способом, который я не вполне понимал. Я не знал, делает ли это мои заклинания хоть чуть более эффективным против Красной Коллегии – хотя у меня была догадка, что это, как Его-Превосходительство-Двойная-Хоккейная-Клюшка – но я был совершенно уверен, что это требовало уйму моей собственной жизненной энергии. Если я выпущу её слишком много… хорошо. Больше жизненной энергии, должно быть, означает больше жизни. И если эта энергия была на самом деле сила, которую обычно называют душой, то ее потеря может означать забвение.
Я только подозреваю, что это может случиться, если вы зайдете слишком далеко. Как оно будет на самом деле - я понятия не имею. И, во всяком случае, ни одно смертное или бессмертное создание, которое я встречал, не знало об этом наверняка.
Я знал, что при работе с магией сильные эмоции были отличным дополнительным источником традиционной энергии, так сказать турбокомпрессором. Бросьте разрушительное заклинание в приступе безграничной ярости, и получите гораздо больший результат от своей попытки, чем, если бы вы практиковали это в спокойной обстановке. Конечно, была опасность того, какой на самом деле эффект эти эмоции окажут на заклинание – что значит, ты рискуешь потерять контроль над энергиями. Ребята, оперирующие на моём уровне, могут убить себя или других при такой легкомысленной ошибке.
Возможно, огонь души происходит из тех же мест, что и эмоции. Возможно, у тебя не может быть одного, без частички другого. Возможно, они были смешаны вместе, как порошок протеина и молока в оздоровительных коктейлях.
На самом деле - это не имеет значения. Меньше чем шестьдесят секунд активной деятельности, этой ночью, оставили меня обессиленным. Если я не начну управлять огнем души, я могу буквально убить себя им.
- Возьми себя в руки, Гарри, - прорычал я себе.
Я неохотно выбрался из постели и, шаркая ногами, направился в гостиную, где и обнаружил мою ученицу. Молли, которая пришла, пока я спал, пародировала приготовление завтрака на моей маленькой кухне.
Она была одета в джинсы и черную футболку с надписью маленькими белыми буквами, « ЕСЛИ ТЫ МОЖЕШЬ ЭТО ПРОЧЕСТЬ, ТЕБЕ ЛУЧШЕ УГОСТИТЬ МЕНЯ УЖИНОМ». Её золотистые, почти белые, волосы были длиннее – она отращивала их – и спадали ниже плеч. Она оттенила их темно-зеленым, плавно переходящим на концах в синее.
Я не уверен, как охарактеризовать Молли - «хард-рок», или «слам трущоб», или «клубный хавт», с тех пор, как направления от культуры меняются каждые несколько минут. Но если вы подберете слово, обозначающее восхваление и обожание красоты молодой девушки, то вы будете, вероятно, правы. Для меня же, этот эффект был немного смазан, потому что я видел ее тощим подростком, в возрасте между игрой в куклы и одеванием первого лифчика, но это не означает, что я не получал зрительного наслаждения от её вида. Когда она хотела привлекать внимание, мужчина буквально ходил на цыпочках перед ней.
Мыш сидел наготове возле её ног. Большой пес был достаточно хорошо воспитан, чтобы не таскать еду со стола, или с плиты, или с кухонной столешницы, или с верха холодильника, но он прочертил линию на уровне плинтуса: Любые кусочки упавшие на пол - его, если он может схватить их первым. Карие глаза неотступно следили за движением рук Молли. Судя по веселому вилянию хвоста, она, вероятно, несколько раз что-то роняла. Её было очень легко уговорить, чем дворняжка безмерно пользовалась.
- Доброе утро, босс, - жизнерадостно прочирикала она.
Я сердито глянул на неё, но потащил ноги на кухню. Она положила омлет на тарелку, в которой уже лежали бекон, тост, и какие-то кусочки фруктов, и вручила мне в руки большой стакан апельсинового сока.
- Кофе, - потребовал я.
- Ты расплачиваешься за эту неделю. Помнишь? У нас сделка: я готовлю завтрак, а ты не пьешь по утрам кофе.
Я раздраженно посмотрел на неё. От нехватки кофеина в крови глаза застилал легкий туман. Я тускло припоминал, что мы о чем-то таком договаривались. Молли доросла до того, чтобы начать интересоваться здоровым образом жизни и чересчур увлеклась этим. Она была избирательна относительно того, что ела и решила распространить это сомнительное удовольствие на меня.
- Ненавижу людей по утрам, - я схватил тарелку с завтраком и гордо прошествовал к дивану, - Ничем не корми Мыша. Ему вредно.
Мыш даже не повел ухом. Он просто сидел там, наблюдал за Молли и ухмылялся.
Я выпил апельсинового сока, который, как я обнаружил, абсолютно не соответствовал моим требованиям начала дня. Бекон не лез в горло, потому что был сделан из пресной индейки, а яйца были подгоревшие. Но я все равно это съел, даже вместе с тостом, который тоже был не совсем прожарен. У кузнечика были таланты, но кулинария к их числу не относилась.
- Случилась одна вещь, - начал я.
Она стояла возле раковины, отчищая сковороду, и заинтересовано посмотрела на меня.
– Эээ? Что?
Я фыркнул и подумал, что надо быть аккуратным в данной ситуации. Молли была не очень хороша в бою. Это не ее призвание. Следующее несколько дней, несомненно, будут опасными для меня, но я смогу пережить это. Однако если в это будет втянута Молли, они могут стать смертельными.
Я видел обе стороны фразы «незнание это благо» в действии. Я видел людей, которые умерли, потому что им ничего не сказали о сверхъестественном мире, и про опасности в нем. И я видел, как люди умирали, потому что были предупреждены, но этого было недостаточно, чтобы сознавать, какая угроза нависла над ними. Просто не было способа узнать, что случится.
И потому что у меня не было способа узнать, что случится, я пришел к выводу, что неизвестные факторы могут перевернуть все с ног на голову, а я не знал достаточно, чтобы сделать выбор. Молли была частью моей жизни. В любом случае это сильно её затрагивало. Единственным ответственным поступком было позволить ей самой решить, что она хочет от своей жизни. Это включало в себя риск подвергнуть ее опасности, если она решит, что способна справиться с этим.
Поэтому все, что я рассказал Мёрфи, я рассказал и кузнечику.
К тому времени, когда я закончил, она стояла на коленях на полу рядом с диваном, на котором я сидел, и смотрела на меня широко открытыми голубыми глазами.
– Ничего себе, Гарри.
- Да, - сказал я.
- Ничего себе.
- Ты уже говорила это.
- Это все меняет.
Я кивнул.
- Чем я могу помочь?
Я надеялся, что она не выбрала то, что приведет её к смерти.
