ней. Сколько тысяч, десятков тысяч, сотен тысяч людей только что умерло?
Сколько семей, спавших в своих кроватях, только что было обращено в прах? Сколько детей только что было сожжено заживо? Сколько домов, сколько историй, сколько любимых лиц и имен было сожжено как бесполезный мусор?
Амара и её коленопреклоненный муж рядом с ней стали свидетелями смерти Калара. Города Калара, народа Калара, его земель и его лорда.
Огромное облако пара выросло над рисовыми полями, сдавшимися перед яростью огненной горы, а затем они потеряли из виду этот пар, когда пыль от оползней и землетрясения поднялась вокруг них, образовав плотный покров, скрывший звезды.
Хотя темнота так и не наступила. Свет пылающей горы и горящего трупа города Калар погрузил все в сюрреалистические, алые сумерки.
Только когда пыль скрыла вид на долину, Гай Секстус отвернулся. Его взгляд скользнул мимо Бернарда и нашел Амару. Он подошел медленными, тяжелыми шагами, и встретился с ней взглядом, на его лице застыла маска, глаза ничего не выражали.
– Графиня, если бы я позволил Калару это сделать, – тихо сказал он, – всё было бы хуже. Беженцы, спасающиеся с линии фронта, набились бы в город, удвоив число его жителей. Наши легионеры были бы там. Умирали бы там.
Он снова нашел ее глаза и очень тихо повторил:
– Всё было бы хуже.
Амара смотрела на измотанного Первого Лорда.
Она заставила себя медленно встать на ноги.
Она подняла руку и нащупала тонкую цепочку на шее. Амара носила на ней два украшения. Первое – кольцо Легиона, в котором служил Бернард, тайное свидетельство их брака.
Второе – простой серебряный бык, самая распространенная монета в Империи, с профилем Гая на одной из сторон. Это был символ и удостоверение должности Имперского Курсора.
Амара зажала кольцо в одной руке.
А другой сорвала монету вместе с цепочкой со своей шеи и бросила их в лицо Гая.
Первый Лорд даже не вздрогнул.
Но тени вокруг его глаз стали еще глубже.
Амара повернулась и зашагала прочь.
– Иди со своей женой, граф, – сказал Гай тихо где-то позади нее. – Позаботься о ней для меня.
Глава 49
Головорезам сенатора, подумала Исана, не хватает утонченности. Конечно, она не сомневалась в том, что ее свяжут, но тряпка, наброшенная ей на голову, могла бы быть почище.
Она моргнула и на мгновение задумалась. Наверное, кто-нибудь вроде Леди Аквитейн мог бы думать так на ее месте.
До Второго Кальдеронского сражения самым большим ее беспокойством было хозяйствование на кухне в стедгольде ее брата. Неужели с тех пор она настолько пресытилась опасностями Алеранской политики, что могла критиковать нюансы своего похищения?
Она ничего не могла с этим поделать. Исана поняла,что дрожит от тихого смеха.
Арарис, с которым они сидели, аккуратно опираясь друг на друга спинами, пошевелился.
– Что с тобой? – пробормотал он.
– Просто я оценила иронию человеческой природы, – сказала Исана, понизив голос.
– В общем или в частности? – она услышала улыбку в его голосе.
– Наша способность сталкиваться с огромными трудностями не исключает способности жаловаться из-за мелочей.
– О-о, – сказал Арарис, – мне тоже показалось, что они сделали эти мешки из старых попон.
Исана засмеялась снова, больше потряхивая плечами, чем вслух, и Арарис присоединился к ней.
– Звуки сражения затихают, – заметила Исана через мгновение.
– Да, – согласился Арарис.
– Легионы победили?
– Они еще не проиграли, – ответил Арарис. – Те трубы сигналили общее отступление.
– Значит их отбросили с позиций, которые они атаковали, – сказала Исана.
– Которые они удерживали, – поправил Арарис. – Звуки неудачной атаки другие. И у них слишком много раненых.
Исана настойчиво пыталась не думать о стонах и криках раненных людей, раздававшихся неподалеку.
– В этом разница?
– Во время атаки, – сказал Арарис, – сражение идет на вражеской территории. При продвижении вперед становится труднее доставлять раненых в тыл. При отступлении погибает еще больше людей. Многие отстают, и их берут в плен или убивают. Другое дело оборона. Это твоя земля. Есть люди, которые отнесут раненого к целителям, и свежие солдаты, которые займут его место, прикрывая брешь. Раненых становится всё больше.
Исана содрогнулась:
– Это ужасно.
– Это ужасная ситуация, – спокойно признал Арарис.
– Прямо как наша, – сказала Исана.
Он промолчал.
– Настолько плохо? – спросила Исана, осторожно подталкивая его в спину.
– Ты говорила правильные вещи Наварис, – сказал он. – Ты заставила ее задуматься, действительно ли она должна принимать решение за Арноса. Это дало нам немного времени. Но она привезла нас в лагерь Легиона в крытой повозке, с закрытыми лицами. Затем нас немедленно посадили под охрану в эту палатку. И я совершенно точно уверен, что вокруг нас люди Первого Гвардейского. Налус – капитан Второго Сенаторского, и он наверняка захотел бы узнать все о любых тайных пленниках в своем лагере.
– Никто не знает, кто мы, – тихо сказала Исана, – и что мы здесь.
– Точно, – сказал Арарис.
– Ты думаешь, он убьет нас?
Арарис немного подождал, после чего сказал без злости:
– Ему бы стоило.
– Что?
– Ты гражданин Империи, Исана. По его приказу его наемники напали на тебя и похитили. Эрен – клятый курсор Короны. Если он выжил, то сможет поднять много шума, действуя вполне официально. Для Арноса лучший способ выжить…
– …убедиться, что нет свидетелей, которые смогут подтвердить версию Эрена.
– Скорее всего, – сказал Арарис. – К тому же, если он не убьет нас, я убью его.
Прозаичный тон его тихого голоса пугал. Исана немного сильнее прижалась к нему.
– Что же нам делать? – спросила она, – Бежать?
