некоторых. Большинству, однако, я внушаю лишь страх, – его взгляд был рассеянным, а голос задумчивым. – Я не такой уж хороший человек, Амара. Я пользуюсь определенным успехом в качестве Первого Лорда, но… я не вызываю в них сочувствие. Только решимость.
Амара лишь смотрела на Первого Лорда, продолжая молчать. Он редко говорил о своих чувствах.
В моменты, подобные этому, Амара ощущала реальную разницу в их возрасте, ибо, хотя Гай выглядел, как мужчина средних лет, которого, пожалуй, украшала ранняя седина, его возраст на самом деле приближался к восьмидесяти. Он видел в жизни интриги и предательства, и пережил немало своих личных трагедий.
Она уже привыкла к образу, который он создал – мужчины с фантастической мощью, нечеловеческой волей, и не заботящегося о своём личном и политическом благополучии.
И лишь в моменты, подобные этому, она вспоминала, кем он действительно был, – измученным и почти жестоким одиноким стариком.
Амара в молодости сделала достаточно ошибок, обременивших её небольшим, но постоянным грузом сожалений. От решений Гая пострадало гораздо больше людей, чем от её собственных. Сколько сожалений взвалил этот старик на свои ноющие плечи?
Насколько мрачнее были сны, которые пришли, чтобы преследовать его? Сколько раз, на протяжении десятилетий, в предательском мире алеранской политики, он жаждал обернуться к кому-нибудь, чтобы поговорить, чтобы опереться – зная, что там никого не было, и никогда не будет. Никого, после смерти жены и сына, последнего из древней династии Дома Гаев.
Все смотрели на Первого Лорда и видели именно то, что он желал им показать: лидера Империи, его власть и богатство.
Только в последний год работы с ним Амара поняла, каким смертельно одиноким Гай был в действительности.
Потребовалось необычайное мужество, чтобы вести жизнь, какую он прожил, сталкиваясь со всеми проблемами, врагами, требованиями, предъявляемыми к нему. Даже если бы она была заклинателем фурий, способным на это, Амара не хотела бы стать Первым Лордом за все богатства Алеры.
Она выпрямилась, повернулась к нему лицом и сказала:
– Я рада служить вам, сир.
Гай пристально посмотрел на неё, потом ненадолго положил руку ей на плечо.
– Графиня, – сказал он, – вполне возможно, что я не достоин такой преданности. Вызовите карету.
– Да, сир.
Амара подняла руку и подала сигнал группе Рыцарей Воздуха гвардии Короны, ожидающих на соседней стене.
Человек проверил упряжь воздушной кареты и поднялся в воздух, двигаясь к посадочной площадке вместе с экипажем Первого Лорда и эскортом из Рыцарей Воздуха в ало-синих цветах короны
Гай обменялся парой слов с командиром Рыцарей, потом зашел в карету. Амара последовала за ним.
Ветер взревел, и экипаж устремился ввысь, прочь от укрепленного города. Амара улучила момент, чтобы рассмотреть Элинарх, возносящийся изящными арками над серо-зелёными водами тихого, глубокого, величественного Тибра.
Когда-то Амара думала, что загнать ее в воздушную карету не сможет ничего, кроме прямого приказа. В конце концов, зачем ехать, когда можно в одиночку упиваться мощью и свободой полета?
Конечно это было прежде, чем Первый Лорд потребовал от нее полетов вдоль и поперек всей Империи, на протяжении почти двух лет подряд. После того, как она снова и снова носилась до упаду, Амаре пришлось признать, что, возможно, немного отдыха, когда кто-то другой делает за тебя тяжелую работу, – это не так уж и плохо.
Она не собиралась возводить это в привычку, но она трудилась достаточно тяжело, чтобы заработать право воспользоваться случаем.
Особенно учитывая, как давно она не видела Бернарда.
Амара вздохнула. Бернард, ее тайный муж. Курсоры должны посвящать себя только своим обязанностям. Курсоры служат Первому лорду и Короне, и ожидается, что их преданность самоотверженна и неделима, хотя, как и у действующих легионеров, которые должны быть холосты, у курсоров обычно есть любовники или любовницы.
Единственное, что было запрещено – это брак.
Конечно, это было именно то, что она сделала.
Амара никогда не должна была позволить себе влюбиться в грозного Графа Кальдерона. Независимо от того, насколько он был твердый и заботливый, насколько сильный, насколько красивый, насколько терпеливый и любящий, насколько страстный и опытный. Сердце Амары звстучало быстрее и она остановила поток мыслей, пока не начала краснеть.
Если любовь легко перевешивает банальная причина – значит это не любовь.
– Думаете о славном Графе Кальдероне, Амара? – задал ей вопрос Гай. Его глаза искрились весельем.
– Вы не можете знать, что он – тот, о ком я думаю, – ответила Амара, – Может у меня дюжина новых любовников?
Губы Первого Лорда дрогнули. Затем он зашелся в раскатах хохота. Это продолжалась, пока он не успокоился, выглянув из окна паланкина.
– Нет, – сказал он. – Нет, только не у тебя.
Амара заставила себя успокоиться. Она часто забывала, что Гай опытный заклинатель фурий воды, впрочем как и огня, и земли, и металла. Более того, он был проницательным человеком, который имел дело с людьми в два или три раза больше, чем Амара жила на свете. Все это значило, что для него слишком просто было различить неловкие, потенциально опасные особенности.
Ее отношения с Бернардом были опасной темой для обсуждения с Гаем.
Особенно учитывая то, что прошло, казалось, десять тысяч лет с той поры, как ее муж касался ее, или целовал ее, или заставлял кричать ее в… Вороны побери это.
Она была взрослой женщиной. И было совершенно нечестно, что просто мысли о Бернарде превращали ее в мечтательную школьницу.
Амара откашлялась, взяла свою записную книжку из ящика встроенного в основание сиденья и приступила к смене предмета обсуждения.
– Итак, сир. Мы должны прибыть в столицу примерно завтра рано утром. По прибытии Вас должны ждать отчеты от Верховного Лорда Антиллуса, и окончательные приказы по передвижению для Родезианского Легиона должны быть в силе к тому времени, как…
Повозка влетела в тяжелую облачность и она остановилась, чтобы пробормотать фурии лампы приказ ожить.
– Графиня, – мягко произнес Гай, прежде чем она продолжила. Первый Лорд протянул руку, закрыл записную книжку и отложил ее в сторону, – Идемте со мной, пожалуйста.
Амара заморгала.
Без предисловий, Гай повернулся и открыл дверь повозки. Ветер внезапно взревел и принялся трепать их одежду, и повозка повернулась слегка в сторону, так как внезапное сопротивление сделало движение повозки неравномерным.
Первый Лорд шагнул в пустой воздух, поднимаясь рядом с экипажем так плавно, словно двигался по твёрдой земле.
Амара подняла брови, но последовала за ним, призывая Цирруса, чтобы поддержать её, когда вышла из кареты в холодную, липкую, тёмно-серую сырость тяжёлых облаков.
