Я почувствовал неладное сразу. В тени, под навесом, сидело несколько фигур в темном, на которых до того не обращал внимания, не до того было. Но на выходе Норма перекинулась с ними парой слов, и как только ее спина исчезла, фигуры эти поднялись и вышли на свет. И направились ко мне.
Их было пятеро. Одетые в свободную одежду темно-серых оттенков, они смотрелись почти черными на всеобщем приевшемся белом фоне. И от них веяло угрозой, причем не такой, что исходила от Нормы, Катарины или даже тех шестерых девочек. Гораздо более серьезной. Эти шли по мою душу, как банда Кампоса в «родной» школе. Было что-то общее в их взглядах и хищной походке.
Я поднялся, пытаясь расслабиться и взять себя в руки. Сердце прыгало в груди и упрямо твердило, что хочет оставаться в боевой готовности. Я был с ним согласен, но с другой стороны, не будут же они нападать на меня здесь? В святая святых своей цитадели, где полно офицеров и тренеров, кто бы они ни были по статусу? Я ведь под прямым патронажем Катарины, а она здесь если не человек номер два, то номер три уж точно.
Девочки стали вокруг меня полукругом, в расслабленных позах от которых просто разило опасностью. Малейшее мое движение, малейшая угроза, и каждая из них взорвется ураганом, смерчем, сминая все на своем пути, прямо из этой расслабленной позы.
– Маску сними! – приказала черненькая. Именно приказала, таким тоном только повелевают.
Я величественно обернулся в сторону давешних девчонок и вновь повернулся к ней.
– Не могу.
Они намек поняли, усмехнулись. Черненькая сделала еле заметный жест рукой, крайняя слева развернулась и направилась к тренирующемуся взводу, который при их появлении в зале забросил занятия и во все глаза следил за развязкой.
– Так, мелюзга, перерыв!
Девчонки попытались протестовать, но были грубо и нецензурно перебиты.
– Брысь отсюда я сказала! Потом продолжите.
И всё. Шестерка покорно направилась к выходу, невербально выражая недовольство. Дальше невербального способа их нежелание подчиняться не выплеснулось. Вот это у них тут неуставщина! Девчонки прошли Полигон, но для черненькой сотоварищи даже это ничего не значит!
«Сотоварищи» боковым зрением проводили уходящих девчонок, затем черненькая вновь бросила:
– Маску снимай! Теперь можно.
– Почему? – Я решил валять дурака. Пускай мне, неумному, на пальцах объяснят. Я тут человек посторонний…
– Мы – хранители. У нас высший допуск. Нам все можно.
– А Катарина об этом знает? – я нагло усмехнулся. – Или Мишель?
Я вспомнил Норму, что-то говорящую им перед выходом. Получается, она это специально подстроила? Их появление? И потому вышла – не мешать? Получается, да.
– Естественно, – фыркнула черненькая. Иначе бы нас сюда не пустили.
Я не поверил, но проверить ее слова не мог. Как и противопоставить что-либо. Ну, не прятаться же мне за юбку начальства, в самом деле? А если они нападут, чтобы сорвать маску? А они могут!
– Да он это! – воскликнула та, которая указывала мне дорогу к Восточным воротам, тогда, у фонтана, еще в прошлой жизни, когда я случайно встретился с ее высочеством. – Его голос!
Я мило-премило ей улыбнулся.
– Спасибо за помощь, сеньорита! Вы тогда несказанно мне помогли…
Та никак не отреагировала. Зато черненькая рассмеялась.
– Ладно, герой, снимай маску, надоел уже…
Я почувствовал, как атмосфера разряжается. Настроение девочек с показно боевого перемещалось к веселому – они узнали, что хотели. Стоять дальше в маске было бессмысленно, и я снял ее.
– И что теперь? Бить будете?
– За что ж тебя бить? – Черненькая пожала плечами. – Ты ж вроде нам ничего не сделал?
– Тогда к чему цирк? – я обвел их всех рукой.
– Уточнить хотели. Что это ты. А то сразу как услышали – не поверили. Заодно проверим, чего ты стоишь…
Ой, не понравились мне ее слова. Да и выражение лиц остальной четверки – тоже.
– А Норма знает? Насчет «проверим»?
Черненькая показно вздохнула.
– Малыш, это тренировка. Развлечение. Еще мы не спрашивали у Нормы, тренироваться нам или нет!
Тут я все понял. Да, они пришли сюда не просто так. И они знали, кто я такой. Ну, что я есть в наличии, что меня тестируют. Откуда? Хороший вопрос. Но учитывая, что они – личная охрана ее высочества инфанты, да еще увиденную только что неуставщину, можно смело сказать, эти девочки имеют высокий статус. И высокий уровень доступа к информации. А еще, им многое, очень многое позволено. Например, оприходовать кандидата в новички, каким-то хреном не понравившегося им ранее. Использовал я их, когда искал вход во дворец? Или голая солидарность с ее высочеством, на дух не переносящей республиканцев? Фиг знает!
Они надели перчатки, в изобилии лежащие возле каждого татами, покрутили суставами, взяли меня в полное кольцо.
– Как там тебя,
Четверо держали меня в круге, радиусом метра три, сама она вошла внутрь, примеряясь, как будет вести бой. Я тоже примерялся, не особо рассчитывая на победу, и даже на то, что получится хоть кого-то реально достать. Но попытаться стоило.
Она напала первая, мои примерочные вялые выпады ударами назвать нельзя. Нападала неспешно, вразвалочку, чтобы только прощупать, но я и так поразился ее скорости.
Я ушел, разорвал дистанцию, мягко заблокировав один из ударов. Она попыталась снова, вдогонку, но я снова ушел. На такой скорости в жесткой конфронтации у меня шансов нет. Пока нет.
Она танцевала вокруг меня, пытаясь прощупать, но наученный горьким опытом общения с Нормой, я не позволял себе атак, в успехе которых сомневался, и старался экономить силы. Но вдруг понял, что я – тупой олень.
Задурить мне мозги, позволить чувствовать себя хозяином положения и расслабиться – это оказалась ее тактика, а не мое достижение. Когда я уже приноровился уходить от атак, она вдруг совершила рывок, жесткий и неожиданный, и моя левая щека залилась краской. Боковой с ноги, который я позорно проморгал.
Она тут же отступила, лицо ее осветила победная улыбка. В этой улыбке отчетливо проступала насмешка, ехидная, унизительная. Впрочем, она сюда за этим и пришла – унижать.
– Потанцуем, el niсo? – потешалась она, играя на публику. В данном случае публику из своих усмехающихся товарок. – Сеньоры и сеньориты, белый танец! Мальчикам отказ запрещен!
И снова атака. Но в этот раз я был готов и почти отбил ее, получив лишь касательный по скуле. Отступил. Вздохнул. Да, я слабее, противопоставить ничего не могу.
Эта мразь тоже отошла на пару шагов и откровенно скалилась. А что она – мразь я уверялся все более и более, с каждой секундой. В уголках ее глаз плясали демоны, имя которым – надменность. Она играла в кошки-мышки, полностью доминируя над «мышкой», и эта игра, агония «мышки» в желании выжить, доставляла ей сказочное удовольствие.
Нет, убивать меня они не будут. Какими бы крутыми девочки ни были, это чересчур. И калекой меня
