катастрофой.
Ингрид раздвинула гардины и выглянула в окно. Горы, леса и луга — идиллическая летняя картина. Внизу кто-то заводил мотор. Звук доносился из гаража, непосредственно примыкающего к дому с другой стороны. Ворота были открыты.
Ингрид забеспокоилась. Сердце начало бешено биться. Она почувствовала слабость: подгибались колени, но нельзя было позволить себе расслабиться. Она взяла себя в руки и продолжала стоять у окна, не в силах погасить улыбку.
— Привет! — крикнул снизу Клаус. — Доброе утро. Как дела?
Ей хотелось ему что-нибудь сказать, что-нибудь такое… Но ничего умного она придумать не смогла и сочла за благо промолчать, скрывая волнение. Может быть, оно пройдет.
— Что вы там делаете? — наконец спросила она.
— Готовлю машину. Я сейчас еду в город. Извини, что разбудил тебя.
— Я уже давно на ногах.
— Хочешь ехать со мной?
— Да. Подождите меня. Сейчас спущусь.
Ингрид продолжала смотреть в окно, пока закрывала его. Потом обернулась: он стоял в дверях.
— Очень любезно с вашей стороны, что вы берете меня с собой.
Он продолжал стоять, опустив руки. Она увидела, как клонится его голова, как меняется его лицо: исчезает улыбка победителя и становятся заметными круги под глазами и горькая складка у рта.
— Ах, да, — произнес он, — да… Само собой разумеется — я должен вас взять с собой. Хоть такую малость я могу для вас сделать. — Она поблагодарила его легким поклоном и внезапно почувствовала, как комок подступает к горлу. Что с ней происходит? Чего ей еще нужно? Разве она могла подумать, что он будет у ее ног?
— Чемодан, — сказал он. — Я вижу, вы уже упаковали свой чемодан. Вы спешите? Торопитесь поскорее выбраться отсюда? Да? Я думаю, вам не помешало бы немного отдохнуть, все-таки каникулы, и… Впрочем, это — глупая идея. Извините.
— Клаус… — Она хотела ему сказать, что это немыслимо, безнадежно, что надо быть благоразумными.
— Ну?
Он удивленно посмотрел на нее. Она покачала головой.
— Ничего.
Он пожал плечами.
— Вы должны меня извинить за то, что я не предлагаю вам позавтракать. Я счел за благо отпустить Терезу. Позавтракаем дорогой. Согласны?
На нем снова была кожаная куртка и свитер, уже не очень чистый. Ингрид увидела, что Клаус небрит. А он, заметив, что она разглядывает его подбородок, упрятал его под ворот.
— Ну, хорошо, — сказал он. — Поехали.
Он не брился потому, что ему не хотелось трогать бритву Леонгарда. И вообще он не любил бриться. Он спешил, как на пожар, в город, чтобы поговорить с Кротхофом.
Его подмывало извиниться перед Ингрид за свой внешний вид, но он не сделал этого. Ему было все равно. Ей, по-видимому, тоже.
Он злился. Способ, к которому Ингрид прибегла, чтобы не остаться с ним… Он ломал себе голову над этим, но ничего не мог понять. Однако он даже должен был бы ей быть благодарен за то, что получил отпор. Вместо этого он злился. Видимо, представлял себе все несколько по-другому. Он не знал как, но… по-другому.
Тереза не успела оглянуться, как они уже уехали.
Они двигались в направлении Хайдхауза, и Клаус вспомнил о Еве и подумал, что в течение последних двенадцати часов, пожалуй, ни разу и не вспоминал о ней. Теперь при мысли о Еве он испытывал неприятное чувство.
Около шоссе стояла небольшая гостиница, где они и позавтракали. У Клауса не было аппетита, и он с удивлением смотрел, как Ингрид поглощала все, что им принесли. Тогда он предложил ей положенное перед ним на блюдце яйцо всмятку — она съела и его. Он засмеялся. Ингрид тоже рассмеялась, и на какое-то мгновение ему снова стало с ней легко и все печали куда-то ушли. Но после короткой паузы прежнее настроение вернулось. Он думал о Кротхофе и о том, как нелегко будет им снова друг с другом сговориться. Он сказал себе, что ему совсем не интересно, что думает Ингрид.
Затем они сели в машину и покатили в Мюнхен. Клаус выжимал газ до отказа, и машина шла вперед на предельной скорости.
— Может, сбавить скорость? — спросил Клаус.
— Нет. Не надо.
«Чем скорее, тем лучше, — думал он. — Все в порядке». Ингрид с отсутствующим выражением лица глядела вперед.
— Где мне вас высадить? — спросил Клаус, когда они достигли окраины города.
Ингрид назвала адрес фрау Хеердеген в Швабингере.
— Я надеюсь, это не нарушит ваши планы? — добавила она.
— Что?
— То, что вы меня отвезете домой.
Вдруг Ингрид показалось, что вся суматоха, все сборы в дорогу, когда она забыла свой плащ в гардеробе у фрау Хеердеген, — все, что было только вчера, сегодня не имеет никакого значения, потому что уже сегодня она возвращается. И плащ ей не понадобился. Дождя нет. Здесь, под яркими лучами солнца все выглядело иначе. Может быть, поэтому ей показалось нелепым, что Леонгард Майнинген мертв, а у нее ничего не вышло — разве что встретила Клауса.
— Мы приехали, — затормозив, сказал Клаус.
— Уже? Я даже не заметила…
— Не было никакой необходимости ехать со мной. Вы могли остаться там, где были.
Ингрид покачала головой.
— Так лучше. Правда. Я думаю…
— Прекрасно.
— Итак, до свидания. И большое спасибо, что вы меня довезли до места.
Он принужденно рассмеялся.
— Машина, по совести говоря, еще мне не принадлежит, если смотреть с юридической точки зрения. Или как?
— Она отойдет к вам по завещанию.
— Именно. Весьма вероятно, что она станет моей… Но я как-то неудобно себя чувствую при одной мысли о завещании… Н-да… Я возьму ваш багаж… — Он вышел из машины, обошел ее кругом, открыл снаружи противоположную дверцу и выпустил Ингрид.
— Благодарю.
— Тут ваш чемодан. Может, вам помочь? Я в этом теперь хорошо натренирован.
— Нет необходимости. Здесь недалеко. Будьте здоровы!
— Даже без рукопожатия?
— Нет, почему же?
Ингрид поставила чемодан на землю и подала Клаусу руку. Она чувствовала всю нелепость этой пустой формальности, словно ничего вчера не произошло, ничто их не связывало и через несколько минут они будут чужими друг для друга.
