человека убивают, чтобы стать знаменитостью. Хотя интереснее другое – возможно ли, чтобы некто совершил преступление, убил человека, в надежде заставить публику задуматься о жертве?
Неожиданно Эрлих покачал головой, осуждая лирическое отступление, за которое извинялся всего минуту назад.
Однако он раскрыл возможность, о которой я еще не думал и даже до конца не осознавал. Разумеется, я слышал о ситуациях, когда известного человека убивали потому, что преступник рассчитывал получить долю от славы собственной жертвы, – но что означает убить ради того, чтобы люди задумались о жертве, изменив свое мнение о ней?
Эрлих прочитал в моих глазах вопрос.
– Возьмем, к примеру, убийство Мэриан. Вероятно, следовало сказать так: проанализируем, в каком положении оставили после убийства ее тело. Обнаженное тело плавало в бассейне с водой. Не кажется ли вам, что сцена вызывает определенное ощущение? Не кажется ли, что это ощущение осталось у всех, кто видел или слышал новости? И, Бог мой, даже у тех, кто не слышал!
На секунду представив картину преступления, Эрлих зажмурился. Затем строго посмотрел на меня.
– Это ощущение витало в воздухе. Первое, что я сделал, узнав про убийство, – забрал дочь из школы. Я не хотел, чтобы она услышала про это так, как узнали все остальные. Я увез ее подальше, на побережье, и только там сказал, что мама умерла. Что ее маму убили. Видите ли… Я не хотел, чтобы у девочки возникла мысль: а что подумают остальные? Не хотел, чтобы она решила, будто ее мама делала что-то запретное, когда ее убили. Вот что я имел в виду, мистер Антонелли. Говоря о том, что иногда убийство совершают, желая заставить людей изменить мнение о жертве, я имел в виду именно это. Если бы Мэриан убили средь бела дня, на оживленной улице, если бы ее застрелил какой-нибудь сумасшедший идиот, никто не думал бы о ней иначе, как о прекрасной женщине и успешной актрисе. Но ее зарезали глубокой ночью и нашли утром плавающей в бассейне лицом вниз, обнаженной, с обмотанным вокруг шеи чулком… Разве такая смерть, пусть даже насильственная, ассоциируется с обликом порядочной женщины? Вы читали таблоиды? Когда я с дочерью, стараюсь не заходить в магазины. Просто невообразимо: секс и убийства, секс, наркотики и убийства… Мистер Антонелли… Тот, кто это сделал, разрушил все, что составляло ее репутацию. Намеренно или нет – не знаю… Но кажется, у него вполне могла быть определенная цель. Разве нет? Убить, чтобы все решили, что Мэриан заслужила смерть.
Наверное, сработал инстинкт, выработанный за сотни перекрестных допросов. Я услышал собственный голос:
– Полагаете, она это заслужила?
Реакцией многих могла оказаться злоба, даже ярость.
Эрлих не дрогнул. Только сцепил пальцы, не отрывая рук от подлокотников.
– Да… бывали моменты, когда я думал именно так. Случалось, я желал ей смерти. Не из-за того, что произошло между нами, нет… Из-за того, как она обращалась с дочерью. Мистер Антонелли, что вы о ней знаете? Что вы поняли о Мэри Маргарет Флендерс? Она не была той, кого вы видели на экране. Мы были молоды, – с грустным вздохом проговорил он. – Хотя по возрасту я был старше на четыре года, иногда могло показаться, что я моложе. Я видел в ней что-то особенное, – улыбнувшись, продолжал Эрлих, и в его улыбке отразились уныние и ностальгия, – чего в ней вовсе не было. Наверное, я сам выдумал Мэриан.
Улыбка изменилась, став менее унылой. Эрлих словно прощал ошибки ее молодости.
– Не правда ли, так бывает? Увидеть в другом человеке что-то, чего мы давно ждем, придумать человека и влюбиться в свое изобретение. Боюсь, с Мэриан вышло именно так. Она была умной… О, даже блестящей… Не знаю, как точнее определить, но Мэриан обладала ясным умом, и ее интересовало все, с чем она не была знакома. Представляете: прекрасная женщина, страстно желающая знать все. Возникало чувство, что я самый главный человек в мире. – Во взгляде Эрлиха промелькнуло беспокойство. Казалось, он старался облечь мысли в точную форму. – Способность внушить другим некие ощущения… Это был природный дар и форма проявления ее разума. В присутствии Мэриан вы чувствовали собственную значимость.
Подавшись вперед, Эрлих с любопытством взглянул на меня, напряженно размышляя, не было ли в бывшей жене или в его отношении к ней чего-то, все еще не понятого до конца.
– Я никогда не видел ее фильмов, кроме самого первого, с которого ушел, не досмотрев до конца. На экране я увидел совсем другую женщину, и в то же время это было настолько близко… Зрелище лишало покоя, понимаете… Я заметил, что эффект никуда не делся. Ощущение, которое она внушала другим при непосредственном общении, исходило с киноэкрана, на котором, к слову сказать, даже не было других актеров. Это ощущение беспокоило… Нет, оно меня угнетало – не могу выразить, до какой степени угнетало. Это же кино, просто движущаяся картинка… Ее там не было, и там она не была реальной. Тем не менее я видел людей, сидевших в кинозале, видел их взгляды, прикованные к экрану. Люди смотрели на изображение Мэриан, и я, глядя на лица зрителей, понимал, что они чувствуют.
Эрлих внезапно замолчал. Взяв фотографию дочери, он повернул ко мне изображение.
– Правда, она похожа на мать?
Девочка не выглядела похожей на маму. Те же скулы и тот же превосходно очерченный овал лица, но взгляд… Взглядом она напоминала отца. Не столько разрезом глаз, который унаследовала от матери, сколько глубиной и, как бы странно это ни прозвучало применительно к столь юному созданию, светившимся во взгляде умом.
– У Мэриан никогда не было на нее времени. Точнее, времени не хватало на нас обоих. Мэриан не тратила себя на тех, кто выпадал из единственной интересовавшей ее реальности. Время, проведенное с нами, считалось истраченным впустую, как не пошедшее на пользу ее новой карьере. – Эрлих бережно вернул фотографию на место. – Мэриан давно стремилась стать актрисой и даже сделала первый шаг, самый важный… Ей оставалось учиться последний год. У нас родилась дочь. Мэриан говорила, что закончит магистратуру и станет учителем.
Мэриан уже получила роль, а я все думал, что она сделает, как намечено. Все произошло после, когда съемки закончились и она увидела себя на экране. Мэриан сразу «подсела» на кино, став в буквальном смысле зависимой от всего, что о ней говорят, что думают, и от того, какой она предстает в глазах других. Мэриан не могла пройти мимо зеркала, чтобы не остановиться. Не потому, что хотела окинуть себя мимолетным взглядом – она изучала отражение под любым возможным углом, желая знать, как предстанет перед взорами публики в той или иной ситуации.
Вскоре после выхода картины мы оказались на приеме в доме одного продюсера. Там собралась толпа народа, пришел кое-кто из знаменитостей, но казалось, что прием устроили ради нее одной. У Мэриан действительно был талант особого рода – привлекать взгляды. Она могла разговаривать с кем-нибудь, но выглядела так, словно находилась в кадре, а снимавшаяся сцена была заранее рассчитана на двоих.
Глаза Эрлиха возбужденно заблестели, он взмахнул руками.
– Сами понимаете, в комнате они были не одни. Несмотря на то что все собрались по другому поводу, казалось, что внимание публики обращали на себя только эти двое. Внимание приковывала манера держаться и то, как Мэриан двигалась, зная, что все смотрят на нее…
