видела ни Олю, ни Павлика, закричала: — Дети! Павлик! Оля! — но никто не отзывался. — Вы посидите немного, а я сбегаю за ними.
Карасев видел, как ее белый платок мелькал то на одном, то на другом участке. Вернулась она бледная, запыхавшаяся.
— Как сквозь землю провалились. Господи, куда же они девались?
— А соседские дети дома?
— Их тоже нет, — сказала она и испугалась своих слов.
— Пойдемте, поищем вместе, — предложил Карасев.
— А куда идти? Я уже все обегала, — сказала Полина Ивановна.
— Сходим на поляну, ребят поспрашиваем…
Но там ни Павлика, ни его компании не было. Только какая-то женщина сказала им, что видела, как в двенадцатом часу дня две девочки, три мальчика пошли в лес с корзинками.
— Как в лес? — растерянно спросила Полина Ивановна. — Неужели Павлик мог решиться на такое?
— Пойдемте искать.
— Пойдем, — с надеждой подхватила она.
Молча шли они минут тридцать — сорок. Наконец Полина Ивановна остановилась и сказала:
— Разве же их найдешь? Здесь вон сколько дорог, — и показала на причудливо переплетающиеся тропинки.
— Может, они уже дома? — спросил Михаил Петрович.
— И то правда! Пошли домой, — быстро ответила она и повернула назад. Впереди мелькнуло что-то белое. Полина Ивановна опередила Карасева и первая наклонилась к земле.
— Олина косынка! Но у нее же утром была панамка… Пошли скорее домой.
Карасев еле поспевал за ней, а она все прибавляла шаг. Но дома детей не было. Она сразу сникла, растерялась. Уже ни к кому не обращаясь, твердила одно и то же:
— Господи! Ну где же они? Где? Где?
На Алексея Ивановича Прохорова, дедушку Валерика и Вовки, прибежавшего к Полине Ивановне, было жалко смотреть. В глазах отчаяние, страх…
— Как мы их будем искать, как мы их будем искать, — твердил он, — ума не приложу. Вы же знаете наш лес…
— Да, лес большой. Вы правы. Но не сидеть же нам сложа руки, — ответил Карасев.
— Давайте Тузика возьмем, — предложила Полина Ивановна. — Он поможет…
— Не чуди, Полина, — с досадой отозвался Алексей Иванович. — Здесь горе, а ты со своим щенком.
— Да что ты, Алексей Иванович. Я серьезно говорю. Он Олю где угодно разыщет. Сколько раз бывало: прибежит один домой, а я спрашиваю: «Тузик, а Оля где?» — он сразу поворачивается назад и убегает. И вскоре приходят домой вместе. Всегда находил.
— Хорошо, Полина Ивановна, попробуем вашу ищейку, — ответил Карасев.
Августовские ночи довольно светлые. Решили идти сразу, рассвета не ждать. Захватили одежду, еду и питье детишкам. Приладили Тузику ошейник с поводком, чтобы не убежал, и четверо взрослых с маленьким щенком вышли из дома и направились в лес. Тузик, не привыкший ходить на поводке, бурно протестовал. Останавливался, ложился на спину и лапами пытался снять ошейник. Но, видя, что из этого ничего не получается, поднимался и деловито бежал вперед.
— Полина! Дай ему что-нибудь понюхать, — попросил Алексей Иванович.
— Что ты, сосед. Он ее и так учует.
— А ты все-таки дай. Не упрямься. Так вернее будет.
Полина Ивановна совала под нос щенку какие-то тряпки, он нюхал или только делал вид, чихал и бежал дальше.
Карасев с волнением ждал выхода на поляну. От женщины, с которой они беседовали, он знал, откуда дети начали свой путь в лес. Тузик не подвел. Он привел именно в то место, на правую кромку водоема и, не задерживаясь, по хорошо известной всем тропинке побежал в лес. Около часа петляли они по первому квадрату. Потом Тузик повел их прямо на запад, в противоположную от дома сторону.
Алексей Иванович с тревогой отметил, что ребята, очевидно, пошли к болоту. Через час лес кончился. Впереди — непроходимая болотистая равнина, покрытая желтой осокой, по которой ветер гнал упругие волны. Тузик остановился и начал метаться из стороны в сторону, потом, натянув поводок, пошел по кромке леса у самого болота. Идти становилось тяжелее. Ноги то и дело скользили с зеленых кочек, проваливались в воду. Ветки карликовых берез, росших на границе с болотом, больно хлестали по лицам.
— Вы эти места хорошо знаете? — спросил Карасев Алексея Ивановича.
— Знаю.
— Скоро кончится болото?
— Нет. По прямой еще километра полтора будет, а там, возле Черной речки, оно повернет влево и пойдет вдоль нее, а где кончится — не знаю.
— Не понимаю, — начала Танина мама, — почему они все к болоту жмутся?
— А ты на их месте, на ночь глядя, свернула бы в лес? — подал реплику Алексей Иванович.
— Вы говорили, что впереди будет речка. Далеко еще?
— Должна быть рядом. Метров двести, не больше…
— Тогда пошли, — поторопил их Карасев.
И снова Тузик повел вперед. Болото круто свернуло влево. Впереди заблестела речка.
Вдруг Тузик рванулся вправо. На невысокой сопке и полуразрушенном окопе, прижавшись друг к другу, лежали четверо ребят. Возле них, спиной к подошедшим, сидела Оля и чиркала спички, пытаясь разжечь лежавшую рядом кучу хвороста.
— Оля! — тихо позвал Карасев.
Она как бы нехотя повернула голову, недоуменно посмотрела снизу вверх и с плачем кинулась к нему.
— Дядя Миша! А мы вас ждем, ждем…
— Зачем же вы сами в лес пошли?
— За грибами… Ой! И мамочка здесь! — еще громче закричала Оля. — И Тузик тоже!..
Спавшие ребята проснулись и вскочили на ноги.
КОСТЯ И СЛАВИК
Домой шли вместе. Впереди, уже без ошейника, бежал Тузик. За ним шли Павлик и Валера. Вовка, поранивший ногу, сидел на плечах у дедушки. Олю нес на руках Карасев. Шествие замыкали Таня и две мамы. Солнце только-только поднялось. Ветер утих. К женщинам подошел Алексей Иванович и только хотел что-то сказать, как в это время Оля, озорно улыбаясь, сказала маме:
— Ты меня все милицией пугала, а она вот здесь! И ничего!
