— Ну работайте, работайте. Не обращайте на нас внимания.
— Продолжаем, товарищи! — сказала Сидорова. — Какие еще есть варианты?
— Послушайте, есть такие тянучки «Коровка». Почему бы нам не назвать новый сорт «Бычок» или «Козлик»? — радостно оглядывая всех, предложила самая молодая сотрудница отдела Зоя.
— Уважаемая Зоечка, — возразил тощий желчный человек, заведующий мармеладным подотделом, — как известно, одним из основных ингредиентов тянучек является молоко. При чем же здесь козлик?
— Можно назвать нейтрально: «Лошадка», — не унималась Зоечка.
— Можно. Но будут думать, что тянучки сделаны из кумыса, — тут же нашелся тощий.
— Вам все не нравится, Сергей Афанасьевич, — обиделась Зоя. — А какие у вас есть конструктивные предложения?
До Горназа Сергей Афанасьевич много лет работал в Горрекламе. Возглавлял и даже писал стихи. Это ему принадлежали знаменитые противопожарные строки:
Когда огнем охвачен дом,
Опасно находиться в нем!
Или:
Помни, пожар обнаружив в квартире:
Наши пожарные — лучшие в мире.
Три дня стихи Сергея Афанасьевича горели неоновым светом над Шумиловском. А на четвертый день сгорел сам автор. С тех пор он и стал таким желчным, считая, что талант стихотворца погубил его карьеру, как уже неоднократно случалось в истории мировой литературы.
— Я полагаю, что тянучки следовало бы назвать так: «Тянучка», — проговорил наконец бывший поэт.
— А что? — встрепенулась измученная ответственностью Сидорова. — В этом есть что-то свежее, оригинальное.
— И просто, и никаких двусмысленностей! — подхватили присутствующие.
Сергей Афанасьевич выглядел победителем.
— Так-то оно так… — задумчиво произнес лысый предпенсионного возраста называтель. Отделы в Горназе делились на подотделы, а подотделы на столы. Узкая специализация дошла до того, что в отделе кондизделий числился даже один подстол, а именно — подстол восточных сладостей. И лысый предпенсионер был главным в этом подстоле.
— Так-то оно так, — сказал подстолоначальник, — но давайте вдумаемся: ребенок берет конфеты и читает: «Тянучка». Что нового узнает он об окружающем мире? Ничего. Какие воспитательные функции несет такое название? Никаких. Правда, есть в названии «Тянучка» элементы сатиры, бичующей отдельные случаи бюрократической волокиты. Но должны ли конфеты бичевать, должны ли тянучки высмеивать?.. Не знаю, не знаю.
— Мне кажется, Николай Васильевич преувеличивает, — сказала Сидорова, — но если подобные мысли возникли у одного человека, то они могут появиться и у других. Так что… Какие есть еще варианты, товарищи?
— И вот так приходится работать над каждым названием, — вздохнула, выключая экран, Примерова. — И в галантерейном отделе, и в парфюмерном, и в винно-водочном. Мы, по сути дела, творческая организация. А творчество — дело такое, тут, знаете ли, как когда. Придет вдохновение — десять названий сразу придумаешь, а другой раз целый день просидишь — и ни слова! Творческий процесс! Так вот, теперь вы знаете, почему мы не успеваем справляться, и видите, что никто в этом не виноват.
— Это верно, — согласился Мартушкин. — Но неужели невозможно решить эту проблему?
— Не волнуйтесь, все возможно, — весело улыбнулась Примерова. — И мы нашли единственно правильный ключ к решению данной задачи.
— Какой?
— Кибернетика — вот кто нам поможет. Пойдемте!
Они прошли по коридору, сели в лифт, спустились, прошли по другому коридору, поднялись этажом выше, свернули направо, потом налево и в конце концов дошли до дверей с непонятной надписью «Элсоназ».
За дверью слышался громкий, странно звучащий голос. Он звучал, как тот голос, который сообщает по телефону время: сначала медленно и торжественно — «Двадцать один час», а потом невнятной скороговоркой: «Тысыдцать минут».
— Белая сирень, белая астра, — говорил голос. — Белая лошадь, белая ворона…
Затем он умолк, двери распахнулись, и Примерова ввела озадаченного Мартушкина в большую комнату, которую следовало бы назвать небольшим залом.
Вдоль стен стояла какая-то сложная техника. Аппараты поблескивали многочисленными никелированными ручками и разноцветными кнопками. Загадочно мерцали туманные экраны осциллографов. Дрожали стрелки приборов, то вспыхивали, то гасли огоньки крохотных лампочек.
— Что это? — заинтригованно спросил журналист.
— Элсоназ, — с гордостью произнесла Примерова. — Элсоназ, или электронный составитель названий. Он еще не до конца сделан, но скоро вступит в строй.
— Невероятно! — сказал Мартушкин. — А сколько названий сможет составлять эта машина?
— Примерно десять тысяч вариантов в час! Современно?
— Потрясающе! На уровне мировых стандартов!
— И учтите, идея создания элсоназа родилась у нас в коллективе.
— Но это же замечательно! Это сенсационно! — восхитился Мартушкин. — Вы же сами не понимаете, что сделали!
— Белая ночь. Белый парус, — снова послышался загадочный голос. — Белая акация. Белая голова.
— А это кто говорит?
— Как кто? Элсоназ. Сам составляет, сам говорит.
— Сам? Как же это у него получается?
— А это вам наш специалист объяснит. Товарищ Фигуркин! Константин Львович! — громко позвала Примерова.
Из-под аппарата показались ноги. Потом оттуда с трудом выбрался уже знакомый нам Костя.
В одной руке у него был паяльник, в другой тестер.
— Познакомьтесь. Это наш изобретатель и рационализатор Константин Львович Фигуркин.
— Рад познакомиться! — сказал Мартушкин, протягивая руку.
Фигуркин неловко попытался сунуть тестер под локоть и переложить паяльник. Но в результате этих операций и паяльник и прибор полетели на пол.
— Очень приятно, — пробормотал, здороваясь, Костя.
— Вот товарищ корреспондент интересуется, как устроен элсоназ.
— Как устроен? Это элементарно, вы сразу поймете. Вот это запоминающее устройство, электронная память. В этом блоке хранятся существительные, в этом — прилагательные. А здесь, в электронном смесителе, существительные соединяются с прилагательными и
