— Ну и что? — рассмеялась девушка. Сама она не видела в этом ничего необычного.
— Да уж не хочешь ли ты сказать,— усмехнулась аквилонка,— что предпочла бы сейчас очутиться в своем пропыленном Шадизаре?
Она чуть было не бросила пренебрежительное «конечно», когда вдруг поняла, что это не совсем так. Да что там не совсем так — совсем не так! Ведь тогда она не встретила бы Севера! Похоже, что та же самая мысль одновременно пришла в голову не только ей, потому что Мила хихикнула и лукаво подмигнула подруге:
— А ну скажи нам, Телохранитель, ты тело Вожака и по ночам охраняешь? — довольно развязно поинтересовалась она: выпитое сказалось на ней сильнее, чем на остальных.
Подруги засмеялись, а Соня против воли покраснела.
— Ага! — обрадовалась Лума.— Вот мы тебя и поймали!
Она погрозила рыжеволосой красавице пальцем и приготовилась вытянуть из нее подробности, но в этот миг, к несказанной радости Сони, раздался стук в дверь, и она, воспряв духом, грозно поинтересовалась:
— Кто там топчется под дверью?!
Подруги прыснули, а из коридора донесся голос Вожака:
— Не чужие, уж поверь мне!
Лума повернула ключ, и Север вошел, окинув насмешливым взглядом подвыпивших послушниц. На плече у него сидела Задира, а в раскрытой ладони как раз поместилось гнездо с птенцом.
— Ага! — обрадовалась захмелевшая Мила.— Вот и наш Вожак со своим выводком! Ха! Ха! Ха!
Остальные дружно подхватили. Они находились в таком состоянии, когда человек готов смеяться не только по любому поводу, но и без повода тоже.
Север сразу понял это, хмыкнул и покачал головой, а они все смеялись и никак не могли успокоиться.
— Верно говорят,— заметил он, когда глупый смех несколько утих.— Не найти смешнее пьянки, чем девчонки на гулянке.
Незатейливый стишок вызвал всеобщее одобрение.
— Дорогу Вожаку! — крикнул вдруг кто-то, наконец-то заметив, что Север как пришел, так и стоит посередине комнаты, но остальные не спешили потесниться.
И тогда Задира с громким писком прыгнула с его плеча и принялась носиться кругами, перескакивая с одной девушки на другую, пока те с визгом не повскакивали и не столпились вокруг Севера.
— Садись, милый.— Соня жестом показала на место рядом с собой — она одна осталась сидеть.
— Аг-га! Милый! — вновь непонятно чему обрадовалась Мила.
Север сел и, чуть сдвинув в сторону тарелки, пристроил на столе гнездо.
— Садитесь, девушки, садитесь — радушно пригласил он их.
— А она не?..— Лума опасливо покосилась на занявшегося едой крысенка.
— Она не тронет,— заверил их Север и, подождав, пока девушки рассядутся на прежних местах, спросил: — Верно, Задира?
Та оторвалась на мгновение от еды и лязгнула зубами на ближайшую из девушек, заставив ее отпрянуть, после чего занялась прежним делом.
— Эй! Задира! — прикрикнул Север на крысу, которая начала уже выискивать среди расставленных на столе блюд самое вкусненькое.— Покорми заодно и птенца.— Та, не оборачиваясь, недовольно пискнула в ответ, и усы ее задвигались быстрее.— Не жадничай! — повысил голос Север.— Здесь хватит вам обоим.
Задира оторвалась от еды, окинула взглядом тарелки и, вздохнув, опустила в рот вороненка первый кусок, который мгновенно исчез, как будто упал в пропасть.
— Она понимает тебя…— изумилась Лума.
— А я ее,— встряла Соня, считавшая Задиру своей питомицей, совершенно позабыв при этом, сколько пришлось повозиться с ней Северу и Хэлдиру.— Правда? — обратилась она за поддержкой к Вожаку.
— Каккая же ты, Соня…— покачала головой Мила.— Я хочу…— Она вдруг задумалась, позабыв, о чем только что собиралась говорить.— Нет, мы все хотим! — поправила она себя.— Мы все хотим стать такими же, как ты! Мы за тобой хоть куда! — Она воодушевлялась все больше и полезла целоваться, но только почему-то не к Соне, а к Северу.
Вожак принялся, смеясь, отбиваться, а Соня нахмурилась и сдержалась только потому, что подруги, тоже смеясь, тут же принялись оттаскивать послушницу.
— Он такой… Он такой! — не унималась захмелевшая зингарка, продолжая восхищаться Севером и совершенно позабыв о том, что только что так же восхищалась своей подругой.— Расскажи нам, Вожак,— вдруг попросила она,— кому вы поотшибали столько р- рогов, в которые дудели… м-м…— она поискала подходящее слово,— дудари на плацу.
— А правда, Север,— поддержала подругу Соня, радуясь, что тема разговора изменилась.— Мне тоже интересно.
— Не знаю.— Вожак пожал плечами.— Логово хранит много тайн.
— Ну вот…— разочарованно протянула Лума.
— И гд-де они наш-шли с-столько… м-м… р-рр… рогатой др-ряни? — спросила Мила, пожала плечами и пьяно засмеялась.
— Ну вот,— вздохнул Север,— не хватало мне еще девок упившихся по комнатам разносить.
— Й-я не п-против! — известила всех Мила, и подруги ее расхохотались, поглядывая то на нее, то на Севера, то на все больше хмурившуюся и отчаянно кусавшую губы Соню.
— Ну-ка, налейте ей еще,— деловито распорядилась Дума.— Пусть угомонится.
— Ей бы надо, наоборот, поменьше,— заметил Север, но мешать не стал. Все равно уже поздно.
— Ей Юрг прохода не дает,— уже серьезно объяснила Дума.— Пусть забудется.
— Юрг? — Север нахмурился.— Поговорить с ним?
— Не надо,— покачала головой Соня.— Ты уйдешь, а он останется.
— А куда уходит Вожак? — игриво поинтересовалась Аванта.
— Еще неизвестно,— ответил Север.— Решится на днях.
Соня поняла, что он не желает при всех говорить об их делах, и решила ему подыграть. Ее прямо-таки распирало от желания рассказать, что они едут вместе.
— Тебе нельзя ехать одному,— уверенно заявила девушка.— Ты обязательно должен взять с собой спутницу.
— Спутницу? — задумчиво переспросил Вожак.— А что? Это мысль. Кого бы взять?
Он оглядел послушниц, и каждая, на ком останавливался его взгляд, расцветала улыбкой и распрямляла спину, стараясь выглядеть как можно привлекательнее. Это совершенно добило Соню.
— Быстро всем сгорбиться! — приказала она.— Я — девушка Вожака!
Север удивленно посмотрел на нее.
— Чего это ты тут раскомандовалась? — грозно прикрикнул он на свою подругу.
Она тут же потупилась, спрятав лицо за водопадом медных локонов. Север удовлетворенно кивнул: так-то лучше. Но тут плечи Сони мелко задрожали от едва сдерживаемого смеха. Зато подруги ее хохотали не стесняясь. Этого еще не хватало!
— Я здесь Вожак! — заявил он еще более грозно и для пущей убедительности нахмурился.
