Агей закрыл учебник, взял с полки Белинского, прочитал его статьи о Пушкине, потом перечитал «Капитанскую дочку».
– Агеюшка, ты бы поужинал, – сказала Мария Семеновна.
Он поужинал и сел учить историю. Задан был шестой параграф. «Первые феодальные государства». С переездом Агей еще ни разу не брался за историю, поэтому он прочитал первые параграфы, жалея, что нет под руками дедушкиной библиотеки.
– У вас нет книг о скифах? – спросил он Марию Семеновну.
– Отчего же это нет? Мой Миша всеми науками увлекался. И перед Агеем лег чудесный том «Античные государства Северного Причерноморья». Он прочитал о Нимфее, Мирмекии, Тиритаке, Илурате, Киммерике.
Была уж поздняя ночь. На шестой параграф сил не хватило.
Дохлая троечка
– А где ваша работа? – спросил Вячеслав Николаевич.
– Я не успел, – ответил Агей.
– Два, Богатое. Два за контрольную, два за домашнюю. На то она и успеваемость, Богатое, чтобы успевать. Видимо, седьмой класс не по вам.
На литературе Валентина Валентиновна приметила, что у Агея старый учебник.
– До конца материал прочитали, Богатов? – спросила она вдруг.
– До конца.
– Чье высказывание стоит последним? Агей вспыхнул: проверяли его честность.
– Залыгина.
– А как бы вы, Богатов, будь вы великим человеком, оценили «Капитанскую дочку»?
Агей опустил глаза.
– Я не смеюсь! – И Валентина Валентиновна засмеялась. – Вопрос ко всем. Думайте! Думайте! Богатов, мы ждем вашего ответа.
– Когда книга хорошая, что же о ней говорить, – сказал он.
– Вот тебе на! А может, просто сказать нечего?
– Не знаю, – пожал плечами Агей. – От хорошей книги – хорошо. И все.
– А если книга суровая? О палачах, скажем? О фашизме?
– Тогда она… – Агей вздохнул, – тогда она… по-другому, но тоже хорошая.
– Чудик!
– Произведение великого Пушкина «Капитанская дочка» открывает новую эпоху в русской национальной литературе.
– Прекрасно! Ульяна!
– Пушкин не знал в своих замыслах поражений, его «Капитанская дочка» воспитывала бунтарский дух и подготовила эпоху революций.
– Вот так, Богатов! Вот так надо отвечать. Отвечать, а не мямлить. Девочки – «отлично». Богатов… – развела руками. – В общем-то, и вы отвечали. Троечка, но очень дохлая.
Теория любви
Агей достал чертеж и еще раз придирчиво осмотрел его.
– Сам?! – с удивлением спросил сосед Юра Огнев, парень удивительно тихий и нелюбопытный.
– Сам.
– Спрячь. У нас никто не чертит. Наш учитель в больнице, а с его заменителем есть договор: мы не шумим, он нам не мешает. – И легонько тронул Крамарь: – Меняемся?
Достал шахматную доску, пересел.
– У меня есть сонник, – шепнула Крамарь Агею.
Он промолчал.
– А ты правда с Памира?
Ну что тут ответишь?
– А тебя зовут – Агей?
– Агей.
– Ты что же, взаправду в школе не учился? Агей молчал.
– Жалко будет, если тебя переведут в шестой, – сказала Крамарь. – Ты совсем, что ли, ничего не знаешь? Там у вас, наверное, книг не было.
– Были, – сказал он.
