– Успехи?! – Вячеслав Николаевич только головой покрутил. – Видимо, пока не поздно, его надо в шестой класс переводить.
– У меня он не слушает и вертится, – сказала Лидия Ивановна, географичка. – Вынуждена была поставить два.
– И у меня он отхватил двойку, – сказала учитель истории.
– Очень слабый мальчик, – вздохнула Валентина Валентиновна. – И глаза какие-то у него пустые…
– А как он сочинение у вас написал? – спросил Вячеслав Николаевич.
– Я еще не проверила… Но кажется, он обошелся одной страницей текста.
– У меня он тоже двойку отхватил. – Вячеслав Николаевич взял стопку тетрадей и стал отыскивать нужную.
Прозвенел звонок.
Первой в учительскую вошла, как всегда восторженная, красивая, Алла Харитоновна, англичанка.
Друзья, можете меня поздравить! – объявила она на всю учительскую.
– С чем это? – спросил директор.
– С учеником! Такого у меня и в английской школе не было. Май ай энд хат а эт э мотэл во… «Мой глаз и сердце – издавна в борьбе…» Понимаете? Шекспир! Произношение безукоризненное. Две дюжины сонетов Шекспира без запинки, с полным пониманием и любовью. У меня с собой был Фолкнер. Переводит, как профессионал.
– Вы нас разыгрываете, Алла Харитоновна? – спросила Лидия Ивановна.
– О, зачем же? И подождите, это еще не все. Он и французский так же знает. И немецкий.
– Вы о Богатове рассказываете? – спросила Валентина Валентиновна.
– Да, о нем. О Снежном Человеке. Кажется, так вы его называете?
В учительской воцарилась тишина.
– Я не вовремя со своими восторгами? – прищурила глаза Алла Харитоновна.
– Наоборот, в самый раз, – сказал директор, – мы тут собираемся Богатова в шестой класс переводить.
– Ой-ля-ля! – вдруг воскликнул Вячеслав Николаевич, стоя над раскрытой тетрадью. – А ведь двойку-то мне надо ставить… Ведь он вон же что сделал. Перевернул задачу с ног на голову, завел ее в тупик и хоть не решил, но путь к решению показал верный…
– Так в какой же класс его? – спросил директор.
– Пока не знаю, – ответил Вячеслав Николаевич. – Может быть, и в десятый.
Валентина Валентиновна взяла тетрадь Богатова с сочинением, но вспомнила свои слова про его «пустые глаза» и не открыла тетради.
Решение полководца
Агей не знал об этом разговоре в учительской. Он хотел на Памир. Хоть пешком.
У выхода из школы семиклассников остановила пионервожатая Зина.
– Ребята! Все на металлолом! И пожалуйста, без отговорок. Город собирает металл на детскую железную дорогу.
– Я не останусь, – сказал Зине Агей. – Это почему же? Пионер – всем ребятам пример.
– Мне надо двойки исправлять.
– Ты не расстраивайся, – подошла к Агею Света Чудик. – Ты так говорил по-английски. Как лорд. Значит, чего-то ты все-таки знаешь. А по математике я тебе помогу. Хочешь?
– Спасибо, – сказал Агей и тотчас ушел.
– Не слишком ли много самостоятельности для семиклассников?! – вспыхнула пионервожатая.
– Зина! – сказала ей Света Чудик. – А ведь наш Богатов – не пионер. Он со второго класса в школе не учился. Его никто в пионеры не принимал.
– И не примем! – отрезала Зина.
– Ты не права! – не согласилась Света Чудик. – Ему очень трудно. Ему по всем предметам двоек наставили, грозят в шестой класс перевести. А сейчас на английском он и по- французски говорил, и по-немецки. Зина, поручи мне подтянуть Богатова по математике.
– Поручаю, – согласилась Зина.
Агей вышел к морю.
Моря было так много – как неба! Но оно словно от себя спряталось: ни волн, ни ярких красок.
