медлительная, и оттого быстрая. Быстрая, потому что было видно – дело делается. Вспомнилась кисть-метла, которой декорации мазал.
Ничего-то нет случайного! Вся прежняя жизнь вдруг показалась ему сознательной старательной подготовкой к сегодняшнему дню. Даже странники, рассказавшие о райских птицах Алконост и Сирин. Ведь вот он, рай, начинается под его кистью.
Поглядел на сияющую белизной абсиду. Здесь будет Богородица с младенцем. На золотом небе. А по краю, с обеих сторон, размахнут крылья предвестники Богородицыного благословения – серафимы.
Сердце замерло от красоты, которая уже существовала в мире! Правда, пока что только в сердце его.
– Виктор Михайлович!
Он посмотрел вниз: Сведомские.
– Пора на обед! Эмилия Львовна опоздания не терпит.
Пробка хлопнула о потолок и упала на тарелку Васнецова.
– Это знак! – ахнула Эмилия Львовна.
– Пробка знает именинника! – засмеялся Адриан Викторович. – С почином тебя, Виктор Михайлович!
Выпили бокалы стоя, серьезно. Обед был праздничный, люди все милые. Улыбки не сходили с лица.
– Васнецов, – спросила Эмилия Львовна, – а ты знаешь, благодаря чему ты здесь?
– Благодарю кому – знаю.
– Не кому, а чему?
Виктор Михайлович развел руками.
– Благодарю чуду, миленький Васнецов.
– Чуду?!
– Верно! Верно! – сиял очками Прахов. – У нас, брат, даже документ на чудо имеется.
– Эта история – держите меня! – воскликнула Эмилия Львовна. – Адриан прилетел из Питера на крыльях – государь одобрил проект: расписать собор в русском духе. По сему высокому случаю было шампанское.
Завтрак был среди своих, а во главе стола восседал милейший «вечно второй».
– Это Баумгартен, – подсказал Прахов. – Наш вице-губернатор. Поедешь делать визиты, познакомишься. Впрочем, я сам тебя с ним познакомлю.
– Итак, шампанского было очень много, – продолжала Эмилия Львовна, – и в конце концов они остались вдвоем: Александр Павлович и Адриан. Тут нашего профессора и осенило немедленно ехать в собор.
– Знаешь, Васнецов! – глаза у Прахова заблестели. – Я действительно увидел в абсиде линию. Намек на образ.
– Адриан кричит Баумгартену: видишь? А тот солдафон: «Нет!» – говорит. – «Так гляди!» И, видно, Адриан в такое пришел вдохновение, что и бедный Александр Павлович прозрел.
– Но я действительно! – сияя глазами, говорил Прахов. – Я – действительно!
– И вот, чтоб никто не усомнился, Адриан зарисовал «видение». А так как Александр Павлович был уже назначен председателем комитета по завершению собора, то тут же был составлен протокол, который профессор и вице-губернатор скрепили своими высокими подписями.
– Но мы самого главного не сказали! – воскликнула Эмилия Львовна. – Богоматерь, привидевшаяся Адриану, была копией с абрамцевской иконы.
– А я чуть было своею волей не отказался от Владимирского собора, – покачал головой Васнецов. – Слава богу, в ту же ночь и опомнился. На станцию телеграмму давать прибежал мокрый как мышь.
– Никуда бы ты от нас не делся, – сказал Прахов.
Из столовой прошли в кабинет. Здесь стояла огромная тахта и еще был диван. Павел Александрович снял ботинки и улегся.
– Присоединяйтесь! – предложил Васнецову. – Мы каждый день так.
– Прикорнуть после обеда – это хорошо, – сознался Виктор Михайлович.
Он лег на диван, вытянулся, чувствуя в теле воловью усталость.
– Будто камни таскал.
– На лесах нужна привычка, – откликнулся Александр Александрович.
И больше Виктор Михайлович ничего не слышал. Проснулся – тихо. Однако светло. Приподнял голову: на тахте Павел Александрович. Улыбнулся Васнецову.
– Мы, видимо, одновременно проснулись.
– А где ваш брат?
