Она пожала плечами.
— Клади чемоданы в коляску.
«Наверное, женщина с ребенком прислала помощь», — подумала Настя Никитична.
— Тебе куда?
— В Кипрей–Полыхань. Это далеко? Я заплачу. Сколько попросите, столько и заплачу.
— Да нет, — сказал парень. — Я бы тебя до места довез. Понимаешь, свадьба у меня. Такое вот дело. Женюсь. А без жениха свадьбу играть, сама понимаешь, не порядок.
— Это верно, — согласилась Настя Никитична, затаскивая проклятенные чемоданы в коляску.
— Я тебя до Бутягов довезу, — сказал жених. — До ихнего магазина. Оттуда до большака километра полтора всего. Машины?то, чай, ходят.
— А от большака далеко до Кипрей–Полыхани?
— Чего ж далеко? Километров, думаю, двенадцать, а то и все семнадцать. Но никак не дальше. Только… — Жених покрутил головой и засмеялся.
— А что? — испугалась Настя Никитична.
— Да нет, ничего! Фельдшером, что ли? Или учительшей направили? Или в клуб?
— Учительшей.
— Учительшей ничего. Они завклубами не любят и фельдшеров.
— Как так?
— Сами лечатся, сами веселятся. Они такие веселые там, просто жуть одна. — Жених завел мотор. — Держись за плечи, но особенно не прижимайся. Мимо моего дома поедем, сама понимаешь…
Мотоцикл взял с места, нырнул с горки, прогрохотал по мосту — и вдоль деревни, по дороге меж хлебов, да в гору и опять по деревне.
Остановились на околице возле грузного, похожего на амбар дома.
— Вот и магазин, — сказал жених.
Не покидая седла, вытянул из люльки чемоданы.
— Всего доброго!
И умчался.
«Даже счастья ему пожелать не успела», — спохватилась Настя Никитична.
Магазин был открыт.
— Бедная девушка! В такую глухомань человека спихнули! — пожалел ее продавец, лупивший газетой мух. — Не волнуйся, я тебя сейчас отправлю в Кипрей–Полыхань, будь они там неладны. Машина скоро придет.
И точно. Скоро запел мотор.
— У нас тут дела будут, — деликатно намекнул девушке продавец.
Настя Никитична вышла на крыльцо. У магазина стоял «газик».
Дождь кончился, сквозило меж облаков голубое.
«Как хорошо, что лето — длинные дни», — подумала Настя Никитична, пропуская двух сильно озабоченных людей.
Один вскоре вернулся с охапкой бутылок водки, сел на переднее сиденье. Настя Никитична помялась, но подошла.
— Можно мне с вами? Мне до Кипрей…
— Нет, — отрезал озабоченный человек, он ломал голову, как безопаснее разместить бутылки. — Срочное дело у нас.
Водитель был милостивей.
— Садись! — кивнул на заднее сиденье.
Настя Никитична, закусив от напряжения нижнюю губу, впихнула в «газик» чемоданы. Машина тотчас развернулась, покатила вдоль березовой аллеи.
— Откуда? — спросил водитель.
— Институт закончила, по распределению еду.
— Это хорошо, — одобрил человек, нянчивший бутылки. Он наконец нашел им место поспокойней и принялся налаживать рацию.
— Селена! — кричал он в микрофон. — Селена, это я! Прием!.. Иван Федотыч, докладываю. Обеспечили на сто процентов… Честно? Если честно, на сто двадцать.
Радист не успел еще сунуть микрофон в гнездо, как показался поселок.
— Дальше не повезу, — сказал шофер.
— Но, может, за деньги…
— Какие могут быть деньги? — Водитель кивнул на ворох бутылок. — На свадьбу торопимся. Вот по этой дороге жми к лесу. Тут до Кипрея километров семь, от силы восемь.
Настя Никитична тащила свои чемоданы, поглядывая на чистое теперь небо: день угасал.
«Ну и ладно, — сказала она себе, — переночую в лесу. Наломаю веток, лягу между чемоданами…»
До леса она дотащилась за полчаса.
Села передохнуть. И только села, из черных еловых зарослей сорвалась, полетела, трепеща крыльями, как летучая мышь, огромная птица. Птица скользнула на землю, ушла в глубь леса.
— Меня испугалась! — подумала Настя Никитична вслух.
В лес заходить, однако, медлила, хотя дорога здесь ждала ее хорошая, от первого дерева — асфальт.
— Довольно мне вас тащить! — в сердцах закричала Настя Никитична на чемоданы. — Суну в кусты — ни один дурак вас не возьмет. Из?за них ночь в лесу коротать, еще чего!
И тотчас решила: немножко потащит, до двух отдыхов, а потом приметит место, чемоданы оставит и пойдет налегке. Пора было спешить: сумерки из?под кустов потянулись на дорогу.
Вдруг из лесу вышел мальчик с лукошком. Маленький совсем, лет семи–восьми.
— Здравствуйте, тетенька!
— Здравствуй! Ты что же один в лесу гуляешь? Ночь скоро.
— Ягоды завлекли. А вы, тетенька, уж не к нам ли?
— Не знаю. Мне в Кипрей–Полыхань.
— К нам и есть. Пойдемте вместе.
— Чемоданы в кусты оттащу — и пойдем. Замучилась с ними.
— А че с ними мучиться? — Мальчик выломал сухой прутик и прутиком стегнул по чемодану с классиками.
Чемодан дернулся и поехал по асфальту, за ним, не дожидаясь удара, поплыл и другой.
— Интересно, — сказала Настя Никитична и, как бы поправляя волосы, потрогала лоб. — Кажется, нормальная.
— Нормально! — помахал мальчик прутом на тотчас заторопившиеся чемоданы. — Дойдут как миленькие. Ишь изленились. Пойдемте, а то убегут еще.
Настя Никитична пошла вслед за мальчиком, украдкой заглянув в его корзину. В корзине лежали корешки, а на корешках дремала маленькая черная змейка.
— Это же гадюка! — прошептала Настя Никитична.
— Ага! — закивал головой мальчик. — Корешкам силы придает. Маленькая еще. Набегалась сегодня за мной по лесу?то. Теперь дрыхнет.
— Ладно, все равно хорошо! — сказала Настя Никитична.
