бревенчатом строении лагеря, початую бутылку коньяка и полкольца любительской. Витюха, как ни запускал глаз во тьму кладовой, так и не смог определить, где там пряталась бутылка.
— И себе налей, — предложил Наташе Рогачев.
— Да не люблю я его!
— Ну, так посиди.
— Некогда мне сидеть! Сгорит все!
— Молодежь! — хмыкнул Витюха, шинкуя колбасу. — Шило в заднице! Не чует глубины момента!
— Да, товарищи, — сказал Мхат, поднимая граненый стакан. — Момент ответственный и даже судьбоносный. Мы совершили открытие первостепенной важности для всей нашей материалистической науки.
— За нее и выпьем! — подытожил Витюха.
— Правильно! — Рогачев чокнулся стаканом с его жестяной кружкой. — И, как говорили древние: «Хаман кхаран шибени удрах!»
Наташа от неожиданности уронила стопку мисок. С веселым звоном они разлетелись по всей кухне.
— Что ты сказал?!
Рогачев испуганно закрутил головой.
— Кто? Я? А чего? Это Варенцов с Симаком… надпись на вазе прочитали. Вот, запомнилось почему-то… А что? Что?
Рогачев впервые говорил не наигранным, а настоящим своим голосом — робко и сбивчиво. Он был так искренне напуган, что Наташе стало его жалко.
— Нет, ничего, — сказала она, наклоняясь за мисками. — Так, показалось…
До раскопа, где работал Игорь, было не меньше двух километров, но Наташа, с тяжелыми судками в обеих руках, пробежала это расстояние одним духом и лишь чудом умудрилась не расплескать ни суп, ни компот.
Только бы он не вздумал уйти на обед пораньше! Только бы не пошел другой дорогой! Только бы не уехал с Кешкой Першаком на второй участок, а оттуда сразу — в лагерь! Не надо ему сейчас в лагерь! Нельзя.
Игорь, в своей круглой широкополой шляпе с бахромой, сидел в раскопе и сосредоточенно водил кисточкой по выступающему из земли кирпичу. Он так увлекся, что об обеде, видно, и не вспоминал. Наташа облегченно вздохнула. Игорь поднял голову и сразу вскочил.
— У меня что, солнечный удар? — глаза его сияли беззаботным весельем. — Признайся, что ты мне снишься и сейчас растаешь в воздухе! Только, пожалуйста, не вместе с супом. Мы голодные, как бобики!
Он поцеловал Наташу в раскрасневшуюся щеку, забирая у нее судки, куснул заодно и в ушко.
— Ничего себе груз! Зачем же ты тащила в такую даль? Мы сами идти собирались.
— Ты говорил… некогда… — Наташа все еще не могла отдышаться.
— Умница моя! — Игорь хотел ее обнять, но руки были заняты. — Нет, Наташка, все- таки я не археолог, куда к черту! Я — золотоискатель. Приехал в Сибирь и нашел сокровище!
— Какое сокровище? — Наташа с тревогой заглянула в раскоп.
— Вот какое! — Игорь решительно поставил обед на землю и взял Наташу за плечи.
— Суп остынет… — прошептала она.
Река широко разливалась на изгибе и слепила глаза россыпью серебряной мелочи. Было жарко. Недалеко от берега, посреди квадрата свежевскрытой почвы виднелась загорелая спина рабочего.
— Ке-ешка! Шабаш! — Игорь поднял блеснувший на солнце судок. — Пошли, старик, к синему морю! Приплыла к нам Золотая Рыбка, принесла новое корыто! Даже два. С супом и кашей.
— И компот, — улыбнулась, наконец, Наташа.
— Где компот?! — всполошился Игорь. — Хочу компоту!
— После еды! — Наташа погрозила пальцем.
— Ну я капельку! — смешно захныкал Игорь. — С утра маковой соломинки во рту не было, как говорил один шофер в Таджикистане…
Наташа видела, что он пытается ее растормошить. Заметил, конечно, что она не в себе.
— И потом, — деловито прибавил Игорь, — на после еды у меня другие планы. Может, искупаемся? На том берегу малины пропасть, и вообще…
— Нет, — вздохнула Наташа. — Надо назад бежать, ужин готовить.
— К черту ужин! Пусть думают, что тебя похитил Черный Археолог. Пусть ищут с собаками! А? Идея! И тут я прихожу с тобой на руках… Красиво!
— Не надо приходить! — поспешно сказала Наташа. — Лучше я к вам приду. Когда тебе туда-сюда мотаться?
— Некогда, некогда, — весело подтвердил Игорь. — Тут ты, старуха, права. Светового дня не хватает на всю здешнюю малину. Ведь здесь черт знает, что лежит, Наташка! Жирнейший культурный слой, совершенно незнакомый!
— А хочешь, я ужин тоже принесу? — спросила Наташа.
— Хм… Боюсь, Кешка взбунтуется.
— Не взбунтуется! Я чего-нибудь вкусненького прихвачу, — Наташа положила голову Игорю плечо. — А потом ты мне про раскопки расскажешь…
Из ближней ямы вынырнул Кешка Першак.
— О! Ресторан приехал! — обрадовался он. — Живем!
— Ресторан для тех, кто стратиграфию знает, — сказал Игорь. — Обрисуй-ка нам литологию западной стенки, пока мы компот дегустируем.
— Н-ну… — Кешка наморщил лоб, задумчиво вытирая потную шею красной спартаковской майкой. — Первый горизонт — дерновый слой… Потом этот… лессовидный суглинок, эксгумированный…
Игорь хрюкнул в компот и закашлялся.
— Сам ты эксгумированный! Какой суглинок бывает?
Кешка помялся.
— Вылетело слово…
— Гумусированный, друг Иннокентий, и никакой другой! Говорил же тебе, почитай Здоровца, в жизни пригодится. Сейчас бы блеснул перед девушкой и получил супу.
— А так не получу?
— Получишь. Но без блеска.
Кешка повернулся к Наташе. Она улыбнулась. До чего ж красивая девчонка, привычно подумал Першак.
— Ладно, кормите без блеска, — вздохнул он. — Скатерть можно не крахмалить.
Все трое уселись на траву. Наташа развернула кусок белой бязи, выложила на него нарезанный хлеб. Игорь и Кешка принялись с аппетитом уплетать суп.
— Ну что слышно в лагере? — спросил Першак, любивший светские беседы за столом.
— Да все по-прежнему, — Наташа, не поднимая глаз, расставляла на ткани судки с кашей. — Чего там может быть, в лагере?
