Посошок

Скоро, скоро,
Ты только не спеши,
Ты только не спеши…

Егоркина былина

Как горят костры у Шексны-реки,
Как стоят шатры бойкой ярмарки.

Дуга цыганская.
Ничего не жаль.
Отдаю свою расписную шаль.
А цены ей нет — четвертной билет.
Жалко четвертак — ну давай пятак.
Пожалел пятак — забирай за так
Расписную шаль.

Все, как есть, на ней гладко вышито,
Гладко вышито мелким крестиком.
Как сидит Егор в светлом тереме,
В светлом тереме с занавесками,
С яркой люстрою электрической,
На скамеечке, крытой серебром,
Шитой войлоком
Рядом с печкой белой, каменной
Важно жмурится,
Ловит жар рукой.

На печи его рвань-фуфаечка
Приспособилась,
Да приладилась дрань-ушаночка,
Да пристроились вонь-портяночки.

В светлом тереме
С занавесками да с достоинством
Ждет гостей Егор.
А гостей к нему — ровным счетом двор.
Ровным счетом — двор да три улицы.
С превеликим Вас Вашим праздничком,
И желаем Вам самочувствия,
Дорогой Егор Ермолаевич,
Гладко вышитый мелким крестиком.
Улыбается государственно,
Выпивает он да закусывает,
А с одной руки ест соленый гриб,
А с другой руки — маринованный,
А вишневый крем только слизывает,
Только слизывает сажу горькую…
Сажу липкую.

Мажет калачи —
Биты кирпичи.

Прозвенит стекло на сквозном ветру,
Да прокиснет звон в вязкой копоти,
Да подернется молодым ледком.
Проплывет луна в черном маслице,
В зимних сумерках,
В волчьих праздниках,
Темной гибелью
Сгинет всякое дело Божие.
Там, где без суда все наказаны,
Там, где все одним жиром мазаны,
Там, где все одним миром травлены.
Да какой там мир — сплошь окраина,
Где густую грязь запасают впрок —
Набивают в рот.
Где дымится вязь беспокойных строк,
Как святой помет.
Где японский бог с нашей матерью
Повенчался общей папертью.