всегда быть настороже. Дед прав: «Паранойя не имеет ничего общего с инвалидной паталогией, она лишь признак мудрости в этом паталогически инвалидном мире». Он снова оглядел себя в зеркало и открыл дверь в секретную комнату княжны. Она тоже была готова и перед зеркалом комода пыталась привести в порядок прическу, которую полчаса назад испортил Виталий. Виталий заметил про себя, что еще никогда не встречал женщины, которая так бы кричала, занимаясь любовью. Они могли бы делать это до утра, но позвонил Антон и попросил спуститься вместе с «девушкой» к начинающим нервничать гостям. «Девушка»… Когда Виталий поднял бархатную портьеру, отделявшую вход в комнату от прохода, она сидела на том же месте и в той же позе. Она обернулась, направила на него револьвер. Он был в одних трусах, совсем мокрый после длинного заплыва. Он покрылся гусиной кожей не из страха перед оружием, но от ее нового взгляда. Темно-синих глаз. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Потом она опустила револьвер.
— О, вы меня напугали! Держите, вот ваш пистолет. Ваша одежда в ванной, там, за этой дверью! — Кивком головы она указала, где дверь. И добавила, выдавливая из себя улыбку: — С днем рождения, господин Романов!
Он подошел, осторожно взял из ее рук оружие, положил на трюмо и резким движением выдернул ее из кресла. Обхватил ее плотно, прижавшись лбом к ее лбу, и сказал:
— Без глупостей, княжна! Я предпочитаю глаза, которые и так уже убили меня наповал.
— Браво, вы неплохо отрепетировали. — Она улыбнулась, — Что же касается моих глаз, то они такие же зеленые, как я — княжна.
Виталий опрокинул ее на подушки, лежавшие на полу, и сорвал с нее платье.
— Закройте глаза, пусть это будет единственное, что я сейчас не увижу.
Следующие десять минут были бурными, слишком быстро пролетевшими и невероятно снимающими все пережитые стрессы.
— Вы готовы, княжна?
Она обернулась. Да, она готова. Теперь она была такой же, как тогда, когда он впервые увидел ее зеленые глаза и высоко поднятую аристократическую голову. Сейчас он объявит всему миру о своей помолвке с княжной Еленой Оболенской. И кто осмелится ему возразить?
Ольга
Беспокойство, переходящее в недовольство, овладело гостями. Им обещали триумфальное возвращение героя, но его все не было. Александр отправил Антона узнать, в чем дело. Переговорив накоротке с боссом, начальник службы безопасности вернулся и успокоил нетерпеливых: господин Романов скоро выйдет и можно будет начинать фейерверк.
Ольга заметила, что Луи нервно шагает вокруг фонтана, видимо, его тоже бесило ожидание. Правда, на Луи это было непохоже, как и его угрюмое лицо, как у человека, у которого все идет наперекосяк. Она подошла к нему и успокоительно, по-дружески, похлопала по плечу. Он так резко отшатнулся, будто его ударило током. Зато, когда Луи узнал Ольгу, лицо его разгладилось, и он заставил себя улыбнуться:
— Прости, ты знаешь, как это тяжело, когда многомесячная работа подходит к концу…
Ольга не знала, потому что слово «работа» было ей незнакомо. Но она видела, как ее братья и даже муж Спиридон нервничают в день подписания трудного контракта.
— Все идет хорошо, не волнуйся. Люди в восторге от приема, и эта вечеринка останется в анналах истории Лазурного берега как самая роскошная! Я искренне думала, что заминка с появлением Виталия была тобой задумана, чтобы усилить остроту ощущений. Ты же любишь создавать острые ощущения! — неожиданно Ольга быстро поцеловала Луи и отошла в сторонку, к группе гостей, шумно выражавших свой восторг от райского уголка, в котором они очутились. Луи смотрел ей вслед. Он провалил операцию по скачиванию информации из телефонов Виталия и не понимал, почему Виталий с Катрин так медлят. Уже больше часа как они не появляются из этой проклятой секретной комнаты, в которую никто не может войти. Сообщение Антона о том, что Виталий скоро выйдет, успокоило его. Он понял, что Катрин его хотя бы не застрелила. Не то чтобы он очень переживал за жизнь Романова. Скорее за свою. И за жизнь Катрин тоже. С тех пор как она призналась ему в ненависти к Романову и что она познакомилась с Луи с одной лишь целью — войти в контакт с олигархом, он решил, что эта женщина его достойна. Она, как и он, готова на все, чтобы удовлетворить свои амбиции и достичь цели. И даже если они никогда не поженятся, их соединяют узы куда более прочные, чем узы брака.
Ольга на мгновение смешалась с толпой веселых гостей, которые хоть и не были пьяны, пели дифирамбы виновнику торжества. Девушки, получившие бриллиант, восторгались изысканностью лотереи. Одна кричала, что чуть не проглотила камень. Другая выкинула устрицу на поднос с пустыми раковинами, а когда сообразила, что в ней было, собственноручно перерыла полсотни ракушек в поисках сокровища. А потом всем рассказывала, что никогда в жизни так не забавлялась. Брось она устрицу в помойное ведро, точно не постеснялась бы залезть в него по локоть, стоя на коленях и не смущаясь высокомерных взглядов завистниц, которым не досталось бриллианта. К счастью, пока ни одна из гостей не проглотила камень. Ольга вспомнила несчастных шахтеров, которые специально глотали камни в надежде, что это не обнаружат охранники, сканирующие на выходе из шахты, как в аэропорту, всех работников. Но даже если им везло и охранники ничего не замечали, несчастные все равно умирали от внутреннего кровоизлияния. Ольга отбросила страшные мысли, которые никак не вязались с беззаботной толпой гуляющих миллиардеров.
Вдруг она увидела, что Спиридон наконец покинул свой «пост» перед подносом с устрицами и встал возле пары из Ботсваны. Этот негодяй пялился на мадам Кама, будто это седьмое чудо света. Ольга подошла к трио и взяла мужа под локоть. Она ему явно помешала, но все-таки он ее представил:
— Надеюсь, все идет хорошо, дорогая? Позвольте мне представить вам….
— Нас уже представили. Так вы муж Ольги Романовой?
Это было жестоко со стороны господина Кама. Спиридону снова указали на его место мистера Сестры Большого Босса. Ольге даже стало немного жаль мужа, который напрягся так, будто проглотил стрелу. Его любовница, Валентина Кама, не бросила на своего мужа даже легкого укоризненного взгляда, она просто улыбалась Ольге, будто была счастлива с ней познакомиться.
Ольга решила про себя, что та либо хорошо притворяется, либо она настоящая стерва. Они обменялись банальностями по поводу великолепия приема, и мадам Кама последовала за Спиридоном, который живо рекомендовал ей съесть как минимум одну из устриц Белон, выставленных неподалеку, потому что в некоторых из них можно обнаружить «настоящее сокровище». Он взял её за руку, чтобы препроводить к столику устричника. Ольга и доктор Кама пошли следом. Ольга отметила, что служба безопасности пары находится совсем близко и ни на секунду не отводит от них взгляд. Доктор был столь галантен, никто не мог бы расценить его присутствие как тягостное.
— У них очень строгие инструкции, — с извиняющимся видом улыбнулся он Ольге, кивая на охрану. — Поверьте, я сожалею о тех неудобствах, которые это может вам доставить.
— Значит, вы в опасности? — спросила Ольга заинтригованно, следя глазами за мужем и красавицей Валентиной.
— Похоже, что один конкурент вашего брата решился посягнуть на мою безопасность и безопасность моей семьи.
— Это ужасно, но… почему?
— Речь идет об очень больших деньгах, — снова улыбнулся доктор Кама. — Об алмазах, если быть более точным.
Лоик Леско, устричник, сразу узнал женщину, которую сопровождал этот чернявый. Он мгновенно нашел устрицу, помеченную крестом, и дрожащей рукой протянул ей. Она благодарно кивнула.
— Откройте, вы будете удивлены! — сказал чернявый, добавив в голос как можно больше меда, и положил руку ей на плечо.
— Знаете, господин Кузнецов, я не очень люблю морепродукты, — отказалась девушка, фотография которой была у него в кармане.
