Пальцы ласково коснулись струн.
Широкое барэ, короткий перебор — струна, захлебываясь, еще не успевала отзвучать, как начинала петь новая. Резкий бой. Глиссандо. А вслед за этим — ладонь приглушила звучание гитары.
— Что-нибудь еще, лорд? — Сыграно всего лишь несколько тактов, но для понимающего в музыке и этого достаточно.
— Следуй за мною, — нетерпеливо бросил дворянин.
Граф Кашефтский, сюзерен Септиана, мог со спокойной совестью сказать, что по древности его замок способен поспорить с королевским дворцом в столице: Кайтуш, чьи стены были возведены близ Септиана, построили более пятнадцати веков назад, когда тролли еще жили на севере и никто и не помышлял о возможности появления на берегу холодного Кнараата великого ныне Алронда.
Что же касается красоты дворца, то с этим обстояло похуже: высокий, без всяких декоративных украшений, с узкими стрельчатыми окнами-бойницами. Стиль, в котором был построен Кайтуш, вышел из моды уже более тысячи лет назад, но хозяин не собирался менять планировку или совершенствовать замок.
Вход во внешний двор Кайтуша располагался с южной стороны. И чего только не было на его территории: конюшни и зернохранилища, воинские казармы и ремесленные мастерские — жилище сюзерена Септиана могло выдержать не одну осаду.
Впрочем, было бы трудно найти такого идиота, который посмел бы напасть на Септиан: гражданских войн не было давно (хотя недовольные перешептывания порою слышались), а с преступниками справлялись местные власти. Одного из них, находящегося без сознания, и протащили мимо Найрида двое стражников.
Бард проводил взглядом связанного по рукам и ногам темного эльфа и только удивленно хмыкнул: порой жизнь преподносит странные сюрпризы.
По словам приведшего Найрида дворянина, сегодня вечером в Кайтуше состоится небольшое празднество, посвященное удачному расположению звезд на небе, которое должно помочь местному землевладельцу исполнить что-то давно задуманное. Ну а чтобы было веселей, пригласили певца.
До вечера было еще далеко, так что менестрель мог спокойно пройтись по замку, посмотреть, что да как, порасспрашивать. Главное только, чтоб за лазутчика из Дикой степи не приняли, ну да ладно, гитара поможет.
Кухня встретила Найрида дымом, чадом и многоголосицей. Пылал огонь в открытых очагах, жарились разрубленные туши и птица под присмотром мальчишки-гоблина, сновали слуги, кто-то требовал сбегать в город принести пару пудов сахару, кто-то неспешно месил тесто. А над всем этим хаосом царила, бойко раздавая указания, молодая светловолосая кентавра в светло-зеленом корсете и с тяжелыми браслетами на тонких запястьях. Изредка ее пышный хвост сметал на пол рассыпанную по столу муку, поваренок уже несколько раз собирался возмутиться, но к тому моменту, как он открывал рот, кухарка уже оказывалась на другом конце кухни.
Менестрель только насмешливо хмыкнул, окидывая взором всю эту сутолку и суматоху. Привычный к долгим странствиям, он практически забыл, каково это — домашняя суета.
Кентавра, остановившись подле одного из очагов, огляделась по сторонам, раздумывая, нужно ли еще кем-нибудь покомандовать. И взгляд ее упал на замершего в дверях Найрида. Девушка одним прыжком преодолела расстояние, разделяющее ее и менестреля, случайно сбив копытом стоявший на столе кувшин с молоком. Поваренок, месивший в этот момент тесто, испуганно булькнул и принялся отгребать в сторону итоги своей трудовой деятельности. Получалось плохо.
— Ты кто такой? — мрачно поинтересовалась повариха, похлопывая по ладони тяжелой скалкой.
— Менестрель, — не стал скрывать Найрид.
— А здесь что делаешь?
— Гуляю, — улыбнулся он. — Я выступаю на ужине у хозяев замка, вот, жду.
Кентавра положила скалку на стол:
— А чем докажешь?
Найрид с улыбкой перебросил гитару со спины на грудь:
— Что исполнить для вас, прекрасная госпожа?
— А что ты можешь? — хихикнула кобылка, ковырнув пальцем столешницу.
Еще одна улыбка:
— Ради ваших прекрасных глаз я достану даже звезду с неба.
Девушка вспыхнула как маков цвет и опустила глаза. Найрид поймал заинтересованный взгляд поваренка, отложившего в сторону тесто и прислушивающегося к диалогу, и заговорщицки подмигнул ему. Мальчишка расплылся в ответной улыбке.
Кентавра вскинула голову, хотела сказать что-то еще, но тут она заметила, что большая часть поварни, вместо того чтобы заниматься своими делами, с интересом наблюдает за ее разговором с менестрелем.
— Так, это что такое? — хлопнула она в ладоши. — Продолжаем работать! Продолжаем!
Поваренок поспешно уткнулся взглядом в тесто, а девушка вновь повернулась к менестрелю:
— Ты голоден?
Найрид усмехнулся, проведя ладонью по черным как смоль волосам:
— О прекрасная госпожа, вы просто читаете мои мысли! Наверняка у вас в роду были великие шаманы!
Повариха только хмыкнула, задумчиво наматывая локон на палец.
А уже через пару мгновений перед Найридом, поставившим гитару возле стены, как по волшебству появилась тарелка.
Пока менестрель неторопливо поглощал кашу, обильно политую густым соусом, словоохотливая кентавра успела поделиться с ним последними новостями. Рассказала и о том, что третьего дня видали и слыхали на надвратной башне настоящую баньши — поймать, правда, не успели; и о том, что рыбы в водоемах да зверя в лесах стало меньше — не дай духи предков, голодный год начнется; и о том, что по недавнему указу сюзерена Септиана всех пойманных воров, грабителей и мошенников будут казнить на рассвете, по холодку — ну и правильно: сегодня поймали, а завтра — уже, без суда и следствия; и о том, что шаманы Великой степи два дня назад предрекли бурю людскую — черт их знает, что имели в виду…
Менестрель слушал, не пытаясь вставить в сбивчивую речь кухарки ни слова, впрочем, ему бы и не дали.
Под вечер менестреля позвали в главный зал. Найрид вышел на середину комнаты, окинул взором залу, стены которой были увиты цветочными гирляндами. Дамы — в платьях с тугими корсетами, мужчины — в богатых костюмах.
Менестрель провел ладонью по гладкой обечайке гитары и тихо шепнул, почти коснувшись губами головки грифа:
— Не подведи, родная.
В последнее время музыка стала работой: настоящее вдохновение приходит редко, намного чаще пальцы касаются струн по старой памяти, когда тебе, по большей части,
