Пару раз она попыталась перескочить через выпирающие из земли корни, но не смогла взять высоту и теперь попросту обходила препятствия.

— Пытается нас загнать, чтобы легче было загрызть, — мрачно поведал менестрель.

Мошенник ответил ему кривой гримасой.

На лес спускались сумерки, а волчица все шла и шла вперед. Лишь изредка останавливалась, разворачивалась всем телом, проверяя, идут ли путешественники следом, а убедившись, что те если и отстали, то ненамного, вновь продолжала свой бег.

Менестрель вымотался так, что у него не было сил даже на то, чтобы ругаться. У мошенника силы еще оставались, так что сумеречный лес периодически оглашался сдавленным шипением и не совсем приличными словами, из которых самым культурным было столь любимое им «джальдэ».

Внезапно джокеру показалось, что впереди, среди ветвей, замелькал какой-то огонек. В тот же миг смутный силуэт волчицы, до этого уверенно следовавшей одним курсом, резко вильнул в сторону — только хвост мелькнул в кустах — и буквально растворился в ночной тиши.

— Чудненько! — мрачно протянул бард, без сил опускаясь на землю, и, откинувшись на спину и заложив руки за голову, бездумно уставился в небо. — Завела твоя зверюшка в какую-то чащобу и сгинула.

— Какая, к Скхрону, чащоба, — отмахнулся Каренс — Она нас к людям вывела: там впереди свет.

— Врешь, — не поверил музыкант.

— Проверим?

Коварный огонек между тем, казалось, удалялся с каждым шагом. Мерцал то правее, то левее, манил вперед подобно легендарному Кийту-со-свечкой. И в тот момент, когда оба путешественника уже готовы были проклясть все на свете, меж стволов показался небольшой деревянный дом. В окошках горел мягкий свет, крыша поросла травой, а по стенам расползлись проплешины мха.

Путники переглянулись и, не сговариваясь, шагнули к жилищу.

Дверь отворила высокая, крепко сложенная девушка. В золотые волосы, уложенные в высокую прическу, был вставлен живой цветок по моде лесных эльфов, а голубые глаза подведены стрелками. Серебристый сарафан был расшит по подолу маками.

Затянувшееся молчание прервал менестрель:

— Хозяюшка, нельзя ли у вас переночевать?

На положительный ответ он и не надеялся: действительно, какая женщина в здравом уме пустит в дом двух подозрительных мужчин, один из которых щеголяет в драном колете, а под глазом у второго сияет свежий синяк, посаженный резко разогнувшейся веткой. Музыкант, не дожидаясь ответа, развернулся, чтобы уйти, когда хозяйка дома улыбнулась:

— Отчего ж нельзя, можно.

И менестрель, и мошенник предпочли не заметить, что улыбка у девушки вышла несколько кривоватой.

Впрочем, уже в доме стало ясно, почему девушка отважилась пустить в дом нежданных гостей: за тяжелым дубовым столом сидел, не сводя тяжелого взгляда с вошедших в комнату, темноволосый мужчина.

Разговор за столом не клеился. Путешественников даже не спрашивали, кто они, откуда идут (хотя обычно Найриду приходилось по сто раз рассказывать, что и где он видел), просто накормили ужином да постелили в свободной комнате.

Менестрель спал плохо. Вымотавшись за день, он надеялся, что стоит только лечь, закрыть глаза — и сразу придет сон. Куда там! Если мошенник погрузился в царство дремы, едва коснувшись головой подушки, то музыканту пришлось гораздо хуже. Он ворочался на кровати, гонял оголодавших комаров, считал прыгающих через плетень овец — все безрезультатно. Наконец, когда в права вступил час тигра, Найрид окончательно понял, что ночь прошла зря.

Рывком сев на кровати, он спустил ноги и нащупал сапоги. В последний раз оглянувшись на мирно спящего мошенника, выскользнул через окно во двор, чтобы не разбудить хозяев.

С обратной стороны домик затянула тонкая сеть плюща. Зеленые листья, смутно различимые в полуночной тьме, словно светились изнутри и казались таинственными звездочками, рассыпанными неведомым волшебником.

Внезапно Найриду показалось, что он услышал какой-то звон. Музыкант замер, покрутил головой, пытаясь понять, не послышалось ли ему. Но нет, пение струны повторилось. А через мгновение к этому звуку присоединилась тихая ругань.

Искать источник шума пришлось недолго: в паре футов от дома тесно сплелись кронами несколько кустов, образовав плотную непроницаемую стену. Обогнув ее, музыкант разглядел огненный шарик, висящий в нескольких дюймах над землей. А на земле сидел хозяин дома, задумчиво дергая струны такой знакомой гитары с отломанным колком.

Палец вновь коснулся пятой струны, потом третьей, второй. Но мелодии не получилось. Тихая ругань, новый удар по струнам — и новый стон несчастного инструмента.

— Держать надо не так наклонно, — мрачно посоветовал менестрель. — Сейчас ты почти лежишь на спине, а надо нависать над гитарой.

Мужчина вздрогнул, вскинул голову и с трудом выдавил:

— Спасибо.

— Не за что, — ответил бард.

Этим утром юная малиновка проснулась очень рано, распушила перья, вскинула головку к голубеющему небу, где только появились первые отблески восходящего солнца, почистила под крылышками, завертела головкой в поисках пищи и, издав удивленную трель, чудом не вывалилась из гнезда, разглядев странную парочку, сидевшую под ее деревом. И ладно, хозяин леса — к его странностям все привыкли: то в алу превратится, то балалайку какую-то притащит, то с женой третью неделю ссорится. Это все просто и понятно. Но то, что рядом с ним сидит какой-то оборванец и терпеливо объясняет, как на этой самой балалайке играть, — верх всякой наглости!

В первый момент малиновка решила, что ей почудилось. А раз так — следует проверить. Птичка легко перепорхнула с ветки дерева на плечо хозяину леса и, убедившись, что тот не собирается таять в воздухе подобно предрассветному туману, укоризненно зачирикала, дергая его клювом за мочку уха. Хозяин только отмахнулся:

— Кая, отстань, не до тебя сейчас.

Малиновка обиделась. Нет, ну где это видано — хозяин леса какому-то приблуде уделяет больше внимания, чем ей? Обиженно заверещав, птичка принялась теребить хозяйское ухо с новой силой.

— Извини! — тихо буркнул хозяин леса «приблуде» и повернулся к птичке: — Чего тебе?

Малиновка гордо клюнула его в нос.

— Это все?

Теперь выдернуть волосинку. От его шевелюры не убудет — и так волосатый, как волк, — а знающие птицы говорят, что, если вплести волос хозяина леса в гнездо, ни один хищник не разорит.

Скребнув напоследок лапкой по плечу в знак благодарности, Кая взмыла в воздух,

Вы читаете Пыль дорог
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ОБРАНЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату