лучшей доли, то есть цены. После торга лиссагский скупщик, плюнув, сказал, что, если он еще раз со мной свяжется... да лучше он сожрет свои пейсы. Тем не менее мешочек с золотом приятно оттягивал пояс, а мысли о сумме на счете в банке несколько примиряли с разлукой. Все-таки я, наверное, троглодит бесчувственный.
В нашу последнюю ночь с Мирасель... Да что говорить: моя душа плакала кровавыми слезами, прощаясь, хоть это и не к лицу воину, тем более барсу, а тело и интуиция действовали. Я чувствовал, что и девушка прощается со мной навсегда. Мы словно обезумели, пытаясь получить друг от друга все, что можно, на годы вперед. Мне хотелось соединиться с ней всем телом, всей душой, растворить ее в себе и раствориться в ней самому. Словно обжоры, голодавшие месяц и наконец добравшиеся до деликатесов, мы насыщались и не могли насытиться. Под утро я чуть не пропустил момент, когда еще немного, и стало бы поздно. Сладострастные судороги уже почти непрерывно сотрясали усталое до изможденности тело Мирасель. Торопливо напялив штаны, я бросился за братом Зорвесом. На мой бешеный стук он выглянул в коридор и, увидев мои глаза, торопливо накинул на себя мантию и рванул в спальню сеньориты. Там он сразу подбежал к столику с дежурными эликсирами, укрепляющими, успокаивающими, универсальными противоядиями и прочими зельями, хранящимися на всякий случай в полной готовности. Схватив склянку с сильным успокаивающим, он накапал в бокал полуторную дозу, немного разбавил слабым вином и скомандовал:
– Теперь держи ее и помоги влить лекарство.
Я крепко обнял девушку, гладя ее волосы и монотонно бормоча всякую чушь. Это тоже неплохо помогает в подобных ситуациях. Брат Зорвес умело – чувствуется опыт в подобного рода делах – напоил девушку, и дрожь в ее теле постепенно стала стихать. Минут через пять она уже совсем успокоилась и тихо всхлипывала, уткнувшись в мою грудь. Я держал ее на коленях, баюкал, как ребенка, целовал и продолжал бормотать слова ободрения.
– Успокоились? – устало и обреченно спросил служитель, усевшись в кресле напротив.– Это же надо было до такого дойти. Совсем у вас мозгов нет. Ну Дит-то ладно, может, у него и нет ума, но ты-то... Мирасель?! Ты-то умная девушка. Как могло так получиться? Ты чуть не довела себя до любовной комы! Как, скажи мне?! Не налюбились еще? Ты понимаешь, что на всю жизнь могла оказаться привязанной к единственному мужчине?
– Я... я не знаю,– уже более-менее спокойно сказала Мирасель, все еще не желая покидать мои колени.
Зорвес встал с кресла, подошел к столику с напитками и фруктами, отвернувшись от нас, налил бокал вина, который немедленно влил в себя. Затем наполнил еще два бокала тем же вином и подал нам с сеньоритой.
– Вот. Выпейте. Вам это сейчас необходимо. И, Мирасель, слезь наконец с парня. Хватит вам на сегодня любви. Живо лезь под одеяло, пей вино и спать. Не посмотрю, что ты сеньорита – выпорю как простую служанку.
Несмотря на грозные слова, было видно, что он по-отцовски любит девушку и очень волнуется за нее. Мирасель это тоже понимала. Тихонько хихикнув, она змейкой скользнула с моих коленей под одеяло, умудрившись не пролить ни капли напитка. Она выпила эликсир и отдала пустой бокал служителю. Тот взял и с ожиданием посмотрел на меня. Я вспомнил о своем бокале, который по-прежнему грел в руках, и, не желая никого задерживать, залпом выпил…
«Холод» помог преодолеть первый натиск отравы, и я не сразу потерял сознание. Однако тело не слушалось, и я как сидел, так и рухнул поперек кровати. Все быстрее проигрывая в борьбе с ядом, я смутно, словно сквозь подушку услышал вскрик Мирасель:
– Что случилось?! Зорвес, что с ним?
– Спокойно, девочка моя. Спокойно. Все идет как надо.
– Но ты же поклялся не причинять ему вреда!
– А я и не причинил! Он немного поспит, а проснется далеко-далеко отсюда.
Больше я ничего не слышал, не видел и не чувствовал. Сознание капитулировало перед зельем.
Проснулся, именно так я воспринял свое состояние, хорошо отдохнувшим и здоровым. Вот только помещение, в котором состоялось мое пробуждение, ни на что, виденное ранее, не было похоже: гамаки вдоль стен, небольшие сундучки возле каждой койки и кругом сплошное дерево. Было сумрачно и пустынно. Рассеянный свет пробивался через небольшие оконца, но, кроме серой мглы, за ними ничего больше видно не было. Комната странно покачивалась и поскрипывала. То, что это вытворяет именно она, а не я нахожусь в состоянии качки, определялось хотя бы тем, что я не был пьян и чувствовал себя очень неплохо. Последние воспоминания тоже никуда не делись: последняя ночь с Мирасель, брат Зорвес, отравленное вино... В сундучке под моим гамаком оказались все мои вещи, в том числе и подаренные сеньоритой. Оружие, начищенное до блеска, тоже было на месте.
Главный вопрос, который занимал меня в данный момент, это где я и в качестве кого. Для прояснения надо было выйти из помещения и расспросить аборигена. Однако абориген в лице капитана пехоты королевства Конкиста предстал передо мной сам. В комнату вошел жилистый мужчина лет тридцати, одетый в удобные штаны, заправленные в короткие сапоги и камзол. Также на нем была кираса и шлем. Длинная шпага висела на левом боку, тонкий кинжал на правом.
– Ну что, выспался, сэр? – с веселой ехидцей спросил он.
– Да, благодарю. А не мог бы ты сказать, где мы находимся?
– О, об этом все спрашивают, когда проспятся. Что, и не помнишь, как подписывал офицерский контракт?
– Какой контракт? – в полном недоумении спросил я.
– Ну, все ясно,– захохотал капитан.– Однако же и здоров ты пить. Контракт на службу в качестве офицера, командира полусотни десанта, в походе к острову гипербореев. А находимся мы на славном галеоне «Благословение Конкисты» и уже полдня как в океане. Движемся с помощью Создателя по прочерченному пути в указанном направлении.
Я только теперь понял, в чем заключался план брата Зорвеса отправить меня далеко- далеко. Мало того, я понял, что шансов выжить в этом походе лично у меня ничтожно мало. Скорее всего, от пехоты не ждут возвращения. С нами, вероятно, отправили магов, которые должны будут с помощью магических артефактов донести королеве, что происходит на острове. Возможно, кто-то из солдат или даже офицеров станет глазом мага и передаст на борт галеона, что увидит и услышит. А нас всех заранее похоронили. Что мне оставалось делать в этой ситуации? Только ждать и готовиться.
Глава 9
Я сразу поверил капитану. Он наверняка мог предъявить мне контракт с моим отпечатком пальца, тиснутым собственноручно в присутствии двух свидетелей, подтвердивших добровольность соглашения. Внешне я оставался спокойным. Самоконтроль и еще раз самоконтроль. Никто не увидит моей обиды и ярости. Никто из здесь присутствующих не виноват в моем контракте. Нет здесь виноватых! Сами такие же, как я, «добровольцы», по большей части. Мирасель я не осуждал... почти. Однако могла бы и поинтересоваться у брата Зорвеса подробностями его подлого, не побоюсь этого слова, плана. Но сам-то служитель... Казался мне порядочным человеком, не способным на подобную гадость. Ему достаточно было со мной поговорить, честно разъяснить ситуацию, и все. На слово барса он мог положиться, как на слово самого Создателя, но служитель предпочел иной путь. Может быть, с его точки зрения, это не подлость, а великодушный поступок и великолепный выход из положения, но я считаю совершенно иначе. Мы все в ответе за свое действие и бездействие. Он всего лишь ошибся, но мне, вполне возможно, поломал всю жизнь, если она у меня еще будет после
