практики и попрощаться с ним. Переодевшись в пижаму, я разобрал постель, лег и, как пишут в романах, только моя голова коснулась подушки…
Свента стояла в длинной ночной рубашке посредине незнакомого мне помещения, похожего на комнату постоялого двора, и с удивлением смотрела на меня. Выглядела она плохо. Точнее, смотрелась она как всегда потрясающе, а уж в этой ночной сорочке настолько близкой и… родной, что я с трудом мог сдержать неуместные порывы подойти и обнять ее. Однако темные круги под глазами и какая-то запредельная тоска в них недвусмысленно говорили, как ей плохо.
— Филин? — неуверенно спросила она. — Это ты?
— Я, — так же умно ответил я.
— Тебе там хорошо?
— Нормально, — пожал я плечами.
Я не понял точно, где это там, но предположил, что в Сербано.
— Филин, пока ты здесь, я давно хочу тебя сказать, — торопливо заговорила Свента, словно куда-то опаздывая. — Прости меня! Там, на постоялом дворе, я вела себя действительно как капризная девчонка. Я и вправду не понимала как все серьезно и когда лоперцы напали…, они же могли убить всех пассажиров. Из-за меня. Эти два месяца я все думала, думала, думала… Ты меня простишь, Филин?
— Я тебя давно простил, Свента. В первый же день. В свою очередь, если пошел такой разговор, я прошу тебя, Свента, простить мою грубость и несдержанность. Я не должен был так говорить.
— Должен-должен, — печально ответила Свента. — Мне еще розгами по мягкому месту надо было надавать, а не просто слова говорить. Так что, ты был еще деликатен со мной. Но если тебе это все еще важно — я тебя прощаю, Филин.
После моих слов ей стало заметно легче, будто она наконец смогла сбросить с себя тяжкую ношу долга, который уже не надеялась когда-нибудь отдать.
— А с Вителлиной что у тебя было? — согласно канонам женской логики спросила Свента, вероятно, о самом важном для себя.
Ох, это женское любопытство! Ну, какая ей разница? Я же не спрашиваю, было у нее что-нибудь с кем-то из парней боевиков.
— С Вителлиной мы друзья, — твердо ответил я.
— А ты ее любишь?
— Нет. Мы просто друзья. Она даже приглашала в свою ложу в королевском театре. Обещала билеты на двоих.
— Кто же теперь сможет ими воспользоваться…? — с грустью сказала Свента странные слова. — Спасибо тебе, Филин, что навестил. Пусть тебе там будет хорошо.
Я проснулся от прикосновения к моему плечу. Тетушка Матрида, как и обещала, разбудила ровно в восемь часов утра. Опять странный сон. Да какой реальный. Только Свента как-то странно со мной разговаривала. Я умылся, оделся, позавтракал, собрал вещи и душевно попрощался с доброй женщиной. Она добилась от меня обещания, что в следующий свой приезд в Сербано я непременно остановлюсь только у нее. Даже за постой отказывалась брать деньги, но я настоял, положил короны на стол и вышел за порог.
Возле дома знахаря выстроилась огромная очередь… больных, наверное. Большую часть очереди составляли крепкие и на вид здоровые, как лошади, женщины средних лет. Согбенная старушка клюкой отпихивала одну такую, каркая на нее рассерженной вороной.
— Куда ты прешь, кобылища? Осади назад! Я первее тебя стою! Вот скажи, что тебе-то там надо? Ну, мне-то понятно что, а тебе-то зачем?
— А морщины?! — с удивлением и возмущением говорила молодуха, будто о болезни, после которой уже не встают. — У меня стали появляться морщины!
Чем закончился их спор я так и не узнал. Прошел в дом, присел в кресло и стал ждать знахаря и Кламиру. Вскоре оба они не замедлили прибыть. Герболио выдал нам документы об окончании практики, мы с ним тепло простились и направились на остановку дилижанса. По дороге Кламира рассказала мне, что Свента с ребятами уехали еще вчера утром.
Погода стояла хорошая, лошади были бодрые и менялись часто, так что прибыли мы в столицу не утром на одиннадцатый день, как обычно, а на десятый к вечеру. Таким образом, мы с Кламирой пропустили только самое начало. Кто был студентом, знает, что первый день обычно организационный и знаниями никого не грузят.
Я поднимался в свою комнату в общежитии даже с некоторым волнением. За два месяца практики я успел, оказывается, соскучиться по этому, хоть и непритязательному, но уже своему дому. Дверь комнаты открылась, я переступил порог и… За столом сидел основательно нагрузившийся Сен. В этот момент он как раз наливал в стаканчик очередную порцию крепкого вина из кувшинчика. Два пустых сосуда валялись у него под ногами. Он молча посмотрел на меня, достал откуда-то еще стаканчик, наполнил его и предложил.
— Выпием, прзрак, за славного парня Фи…Фили…Филл…лини…анна. Пусть же ж ему в горах Богов дста…досита…досыта…нутся лучшие пкои ис… и ссса…мые крр…крсивые двушки… де-ву-шки.
Интересно, а зелененькие демонята его за волосы еще не дергают? Я поставил вещи на койку. Взял один из пустых кувшинчиков, прошел в душевую, где наполнил его водой. Все это время Сен с любопытством наблюдал за моими действиями. Он даже не шелохнулся, когда я подошел и вылил воду ему на голову.
— Повторить процедуру? — спросил я у него. — Ты с чего такой косой? Что у тебя случилось? Надеюсь, никто не умер?
— Умер, — вдруг сказал Сен.
— Кто? — сочувственно глядя на него, спросил я осторожно.
— Ты же ж.
— Я??
— Да. Ты, — почти трезвым голосом обстоятельно стал объяснять мне Сен. — Свента мне все же ж рассказала. Она ж привезла документы для академии, где все подробно расписано, как вы дрались с разведчиками лоперцев, как вас же ж, тебя и Кламиру, с местными егерями завалило в горах… Рассказала, как ты к ней ночью на постоялом дворе являлся. Говорила, что тебе ТАМ, — он кивнул куда-то в небо, — хорошо. Так что, спасибо, что и меня же ж не забыл. Пришел вот.
— Мда-а-а-а-а, — задумчиво протянул я, — тяжелый случай в нашей практике. — Может сразу тазик воды на него вылить? Пожалуй, не повредит, и я направился в душевую.
— Э! Э! — вскричал Сен. — Что же ж ты делать собрался? Здесь же и так мокро уже.
— Как это что? Водные процедуры. Пока от запоя не исцелишься, — равнодушным тоном ответил я и, копируя Герболио на приеме, продолжил. — И давно у вас так? По ночам спите хорошо? Головокружения, головные боли, тошнота…? Анализы на беременность сдавали? И как? На какой вы неделе?
— Филин! — Сен оторопело смотрел на меня глазами размером с корону каждый. — Так…! Ты что ж… Живой? — неуверенно спросил, наконец, он.
— Дай руку, — потребовал я, когда он ее мне протянул, больно ущипнул.
— Ай! — от неожиданности вскрикнул Сен. — Что ж ты делаешь?
— Призраки так могут?
— Не знаю я, что могут призраки, а что нет. Вот же ж взял привычку щипаться!
— О, Боги, какую чушь мы с тобой несем! Не веришь. Не надо! Садись — пей дальше. А
