Книга о бамбуке

МЕЖДУСЛОВИЕ

Власть над оставленными делами

Нужно ли понимать «Предисловие» как нечто цельное, стоящее перед тем, чему оно предшествует, чтобы пояснить кое-что, слишком скрытое на последующих страницах? Должно ли «Послесловие» тем, что оно следует за последней прочитанной фразой, определить или ограничить планы читательского понимания? Или и то, и другое служит для акцентирования заметных, но важных для автора подробностей? Или оба они — на службе у позитивной мистификации предложенного и расширения возможностей многослойного прочтения? А что сказать о «Междусловии»?

Случайность возможного

Если передо мной и стояла дилемма, обозначенная риторическими вопросами в начале текста, разрешила ее случайность (как, впрочем, зачастую и бывает). В рубрике «Люди и события» ежедневной газеты «Политика» от 29.01.1988 было помещена, с иллюстрацией, заметка из «Zeit» об интересном открытии немецкого зоолога Бернхарда Майера из Рурского университета в Бохуме. Этот ученый, находясь в джунглях Мадагаскара, наткнулся на неизвестный вид приматов, которому присвоил название «золотой бамбуковый лемур». (Научный курьез заключается в том, что последний новый вид приматов был открыт в 1910 г.) По фотографии можно судить, что речь идет о настоящем красавце: его черную морду покрывает «маска» золотого цвета, рост молодого самца около 80 сантиметров, вес — около 12 килограммов. (В публикации была ошибка в весе: ненужная запятая сводила его к 1,2 кг.) Вторая часть названия происходит от его рациона, поскольку он питается исключительно бамбуком. Тело лемура похоже на тело стоящего на задних лапах медведя, который, правда, находится на диете, а лицо напоминает о старшей линии млекопитающих: обезьяне и человеке. Это была на первый взгляд второстепенная информация, которая оказалась очень значимой для меня. Прежде всего, поскольку был открыт родственник одного из героев этой книги и «теория», которой я при наличии минимального количества фактов твердо придерживаюсь и которую сформировал до прочтения этого краткого сообщения, получила твердую основу в чужих знаниях. Во-вторых, я в очередной раз обрадовался доказательству того, что истина никогда не полна — все открыто, все еще возможно…

Однако это не является объяснением, оправданием, утверждением абсолютной творческой свободы автора, игры без границ или разнузданного связывания несвязываемого. Это — возможность допустимости всего внутри хорошо осмысленной темы. И тем самым — возможность постановки вопросов.

Время, закрытое в ящике

Время — самое привлекательное, но и самое опасное явление, которое мы иногда пытаемся подчинить своим намерениям. На Западе. На Востоке время — нечто иное. Со многими вариациями, оно существует как один миг, который отождествляет прошлое, настоящее и будущее с данным моментом. И наоборот. В «Книге учителя Лие» (закончена около 380 г.) есть интересный диалог между полувымышленными персонажами. Танг (высокий император) из династии Шанг спрашивает Кеия Джи: «Существовали ли вначале отдельные вещи?» Кеия Джи отвечает ему: «Если тогда не было вещей, как бы они могли существовать сейчас? Если бы следующие поколения стали утверждать, что в наше время не существовало вещей, разве они были бы правы?» (Курсив мой — В. Б.) Танг говорит: «Значит, у вещей нет ни своего „до“, ни своего „после“?» На это Кеия Джи отвечает: «Нет границы, откуда вещи начинаются и где они заканчиваются. Начало (одной вещи) можно считать концом другой; конец одной можно считать началом следующей. Кто в состоянии точно различить эти два цикла? Мы не можем знать, что находится после всех вещей или прежде всех событий». Китайцам больше нравилось видеть во времени целостность, состоящую из эр, времен года и эпох (GranetM. La Pensee Chinoise. Paris, 1934. P. 86.). Что речь шла именно о таком понимании времени, выразительно говорит то, с каким вниманием относились к правильному облачению императора и его свиты при совершении различных церемоний в связи со временем года. Когда официально начиналось лето, ношение одежды зеленого цвета, соответствующего дереву — элементу весны, означало бы нанесение немыслимого оскорбления Небу и Земле; все служебные одеяния, знамена и культовые предметы должны были быть красными, поскольку этот цвет соответствовал огню, элементу лета (Естествоиспытатели, в рамках теории двух основных природных сил — инь и ян, разработали систему из пяти элементов. Кроме упомянутых дерева и огня, это земля, металл и вода. Подробнее см.: Soothill W. S. The Hall of Light, a Study in Early Chinese Kinship. London, 1951. P. 30, и в известном исследовании Granet М. Le Depot l'Enfant sur le Sol, опубликованном сначала в «Revue Archeologique», 1922 (5e ser.), 14, 10, а затем в «Etudes Socologiques» Sur la Chine, Paris, 1963, p. 159.). He могу удержаться от еще более конкретного примера понимания веры в зависимости от «цвета времени» у китайцев, который касается уже упомянутого элемента, «лишнего» для греческих (т. е. европейских) философов — металла. Около 543 г. великий даосский изготовитель мечей и металлург Киву Хуаивен (вероятнее всего, именно он открыл способ производства стали) советовал императору Гао Цу из Восточной династии Вей изменить цвет знамен своей династии с красного на желтый (в соответствии с теорией пяти элементов), чтобы победить Западную династию Веи (!).

Присутствие

Речь идет о присутствии. О том, легко заметном, когда мы знаем или не знаем о чьем- то существовании. Но также и о том, заметном гораздо менее, когда мы знаем или не знаем о собственном существовании. Пока это последнее я не решил сам для себя, невозможно было приступить к работе над рукописью. Тогда, в 1985 году, у меня было тридцать страниц готовой «Повести о бамбуке», с которой я не знал, что делать, поскольку ее материал был исключительно богатым, а окончательная версия, как я чувствовал, слишком «скрипит». Мой опытный коллега и друг Т., прочитав повесть, охарактеризовал ее должным образом — в ней было мало литературного. Тогда я решил: только объемный беллетристический текст дает возможность опубликования, только он предлагает роскошь превращения выдумки в реальность, фактов в мощную выдумку. Так была начата игра со сценографией, временем и присутствием. «Тот миг, когда какая-нибудь статуя закончена, в известном смысле начинает ее жизнь. Первый этап, за который она прошла путь от каменного блока до человеческой