легче мог представить себе, как в лучшие времена говорил бы о Сьюзен с Ваном или Хоуком или даже с одним из «шалопаев», но не с Рейсом.
В свое время предводители римлян частенько отдыхали в бане. Интересно, развязывались ли у них при этом языки? Он усмехнулся, представив себе, как повлияли бы на британскую политику встречи сильных мира сего в лондонских банях — без одежды в горячей ванне.
— Она была необычной девочкой, — сказал он. — Ее вырастили тетушка и дядюшка в помещичьем доме, но на самом деле она была дочерью своевольной сестры помещика и главаря местных контрабандистов Мельхиседека Клиста.
— Какое удивительное имя.
— Не такое уж редкое в этих местах. Несколько месяцев тому назад его сослали на каторгу, а его леди, видимо, уехала за ним следом.
— Дикая кровь с обеих сторон, — заметил Рейс, — Со склонностью к патологическому постоянству.
— Да, леди Бел явно отличается постоянством. Даже дети не имеют для нее ни малейшего значения.
— Дети? Сколько же было их у нее?
— Кажется, трое. Сьюзен, Дэвид и еще один, который умер в младенческом возрасте. Леди Бел относилась к Сьюзен как к посторонней девочке, даже не как к племяннице. Мэл, правда, проявлял некоторый интерес.
И он вдруг рассказал Рейсу о том, как однажды получил от Мэла Клиста предупреждение относительно его дочери.
— Наверное, она ему так и не рассказала о том, что произошло, — сказал Рейс.
Кон замолчал, задумавшись. Ему и в голову не приходило, что Сьюзен могла бы кому-нибудь рассказать о них, тем более Мэлу Клисту. Несмотря па ее поведение и побудительные мотивы, он все-таки был уверен в том, что дружба между ними была настоящей и что она даже со зла не могла накликать беду на его голову.
Конечно, если бы она это сделала, то их бы заставили пожениться, а это нарушило бы ее планы.
Она сегодня извинилась.
Причем искренне.
Он уже знал по опыту, что многие люди бывают в жизни близки к совершению достойных сожаления поступков. Причем разница между «совершил» и «чуть не совершил» нередко зависит от случая или от слабохарактерности и трусости.
— Хорошо еще, что ты не сделал ей ребенка, — сказал Рейс.
— Ты прав. Хотя в то время я об этом даже не думал. Не удивительно ли, что у меня сейчас мог бы быть десятилетний ребенок?
Дети. Он никогда не задумывался о детях, хотя предполагалось, что после женитьбы они у него появятся. Но сейчас он не мог даже представить их себе. Сыновья, играющие в рощицах в долине Сомерфорда, как играли когда-то он, Ван и Хоук. Возможно, дочери, резвящиеся на свободе, как когда-то Сьюзен…
Он понял, что дети, о которых он думал, были детьми его и Сьюзен. Дочери… такие же стройные, с ангельскими личиками, такие же смелые.
Дружба.
Только абсолютно спятивший идиот мог говорить о дружбе!
— Десятилетний, — снова повторил он, слегка горюя об этом несуществующем ребенке.
— И несомненно, теперь уже было бы полдюжины других, — поддразнил его Рейс.
Слишком разнежившийся, чтобы устроить настоящий «морской бой», Кон лениво брызнул в него водой.
Странная штука жизнь. Мы выбираем одни дороги и иногда по самым маловажным причинам отказываемся от других.
Он пошел в армию по предложению Хоука. Хоуку хотелось уйти из своей неблагополучной семьи. Он предложил Вану и Кону пойти вместе с ним. Все еще не оправившийся после разрыва со Сьюзен, Кон согласился. Он был вторым сыном, и ему было необходимо приобрести профессию, причем такую, которая заставила бы его находиться как можно дальше от Крэг- Уайверна и от Сьюзен Карслейк.
Ван, как и Хоук, был единственным сыном, но-семья у него была любящая. Ему пришлось выдержать настоящую битву, но в конце концов родители смирились и отпустили его.
Они втроем решили купить офицерские патенты в один и тот же кавалерийский полк, но Кон предпочел пойти в пехоту. Уж если делать что-нибудь, решил он, то надо делать это как следует, а пехота была основой британской армии, где во главу угла ставилась дисциплина.
Он служил своей стране и в основном мог гордиться тем, как служил, но все равно побудительным мотивом его вступления в армию был страх. Вступление в армию давало ему возможность избежать посещений Крэг-Уайверна.
С годами он убедил себя, что это глупо и что бояться ему нечего.
Теперь он понял, что это не так.
Прошло всего три дня — и на тебе, этот поцелуй!
Желание охватило его, как лихорадка, как буря, и если бы не присутствие Рейса, он овладел бы Сьюзен прямо на каменных плитах пола.
Если бы она ему позволила.
Интересно, смогла бы она остановить его?
Приходилось признать, что смогла бы. Ведь не превратился же он на самом деле в проклятого дракона!
Он взглянул вверх на ненасытного дракона, потом перевел взгляд на дракона, изображенного на его груди. Этот по крайней мере просто свернулся кольцами, изрыгая пламя.
— Проклятие! — сказал он. — Татуировку следует считать противозаконным деянием.
Рейс открыл глаза и, склонив голову набок, взглянул на нее.
— У тебя довольно неплохой образчик этого искусства.
— Но это навсегда!
— Увидев твою татуировку, немало людей в нашем полку сделали наколки.
— Болваны.
— Я и сам подумывал об этом, но никак не мог сделать окончательный выбор.
— Если верить Сьюзен, то тебе надо было изобразить ангела, Рейс.
Рейс скривил губы в усмешке:
— В таком случае я изобразил бы что-нибудь противоположное.
— Дьявола?
— Нет, мне это не подходит. — Действительно, он выглядел как красивый задорный ангелок с белокурыми волосами, которые курчавились вокруг лица. — А ты не ревнуешь ли меня к ангелоподобной Сьюзен?
— Нет, пока вы ведете себя, как положено ангелам, — сказал Кон.
— То есть как чисто духовные создания, лишенные каких-либо плотских склонностей?
— Вот именно.
— В таком случае, мне кажется, ни один из нас не является ангелом.
— Именно так.
Рейс тихо рассмеялся:
— Что ты намерен делать?
— Я не знаю.
Не действовал ли он сам подобно дракону в подземной темнице? И не был ли тот поцелуй актом насилия?
Она не сопротивлялась до самого конца, но и не прикоснулась к нему. Даже пребывая в лихорадочном состоянии, он это заметил. Сначала он тоже не прикасался к ней, если не считать губ, как будто это могло его от чего-то обезопасить, но под конец не смог устоять.
А она смогла.
Он испытывал мучительную неуверенность: неужели ей было противно? Неужели она подчинилась ему только из чувства страха?
Или еще хуже: потому, что ей больше всего на свете хотелось стать графиней Уайверн?
Там, на склоне, он был уверен, что это не так.
Но когда он вернулся в Крэг-Уайверн, подозрения вновь зашевелились в его голове.
Рейс взмахнул рукой, и по воде пошли волны.
— Ты видел выражение лица мисс Карслейк, когда она увидела золото?
Кон взглянул на него:
—Нет.
На физиономии Рейса появилась ангельская улыбка, если не забывать о том, что дьявол был падшим ангелом.
— Она была в отчаянии. Ей нужны эти деньги:
Кон увидел в этом новое предательство. Он припомнил, как Сьюзен, пошатываясь, отошла от двери, чтобы взглянуть на это золото. Рейс прав. Она побелела как мел от потрясения.
— Не заметил ли ты, что она обыскивает дом? — спросил Рейс.
— Заметил, — безжизненным тоном сказал Кон, стараясь не показать, насколько он обижен. — Наверное, именно из-за этого она и остается здесь, играя роль экономки. Не думаю, что это ее призвание.
Друзья.
Друзья не крадут друг у друга.
Уголовница со стороны отца. Шлюха со стороны матери.
Он встал на ноги.
— Наследственность всегда скажется, — как можно небрежнее сказал он. — Интересно посмотреть, что она будет делать теперь.
— Возможно, попробует соблазнить тебя, — сказал Рейс с блаженной улыбкой. — Еще одно театральное представление!
Все-таки лучше, чем кровавое убийство. Кон выбрался из ванны, обернув себя огромным полотняным полотенцем. Обычно после ванны он чувствовал себя успокоившимся и расслабившимся, но только не сегодня.
Кон вошел в свою спальню, где его уже ждал Диего со свежей ночной сорочкой в руках. Несмотря на все обстоятельства, мысль о том, что Сьюзен может соблазнить его, вызвала сильную эрекцию, так что Кону пришлось остаться завернутым в полотенце.
Леди Анна.
Он поднимал из глубины памяти образ леди Анны всякий раз, когда ему требовался щит. Вспоминал ее милую улыбку, нежные голубые глаза, умение поддерживать беседу на ничего не значащие темы или вести более серьезные разговоры о необходимости образования или об участи престарелых бедняков.
А какой благотворительностью занималась Сьюзен? Всю свою энергию она направляла на поддержку кучки воров и убийц.
Даже ради престарелых бедняков леди Анна не стала бы красть. Даже ради того, чтобы построить сотню школ, она не стала бы связываться с контрабандистами, И конечно, она не прыгнула бы в постель к какому-нибудь хвастливому офицеру.
Из ванной комнаты появился Рейс, тоже обмотанный полотенцем. И выглядел он словно обессилевший ангел.
Весьма ошибочное представление.
Чрезвычайно трудно узнать, что представляют собой люди на самом деле.
— Вода из ванны вытекает через горгулью? — спросил Рейс.
— Очевидно.
— Идем посмотрим.
— Посмотрим, как вытекает вода? На тебя, как видно, уже подействовала
