предостерегающее рычание. — Но предупреждаю, обращаться с ней надо как с леди, потому что она и есть леди. Она дочь местного помещика.
Не было необходимости объяснять сложные подробности происхождения Сьюзен.
Обращаясь к обоим мужчинам, он добавил:
— Если она будет задавать вопросы обо мне, не говорите ей ничего.
У Диего дрогнули брови, на физиономии Рейса промелькнула озорная улыбка.
Пропади все пропадом. Какой смысл скрывать от них это?
— Много лет тому назад я знал ее, и она может проявить любопытство. Важно другое: в этих местах практически все связано с контрабандистами, но мы пока будем делать вид, что ничего не замечаем.
— Хотя на самом деле это происходит, — сказал Рейс. — Отсюда и нехватка слуг в доме и лошадей на конюшне. Захватывающая ситуация.
— Помни, Рейс, мы до поры до времени слепы, глухи и очень-очень глупы.
Рейс шутливо отсалютовал ему:
— Будет исполнено, сэр.
Кон резко повернулся и увидел Сьюзен, направляющуюся к нему. Он не сдержался и пристально уставился на нее. Его не удивило, когда он увидел ее в мужской одежде, хотя никогда прежде не видел ее в подобном одеянии. Но, увидев ее в скучной униформе экономки, он был ошеломлен.
Более того, он был оскорблен. Он готов был содрать с нее безобразный чепец и кружевную косынку. И приказать ей никогда не носить одежду темно-серого цвета, который лишал ее лицо всех его красок. Эта одежда портила ее красоту, что, казалось бы, было совершенно невозможно.
Придя в себя, он представил ее другу. Заметив попытку Рейса пофлиртовать с ней, он с удовольствием услышал, как она ледяным тоном отшила его.
Хорошо.
Боже милосердный, неужели он способен опуститься до ревности?
— Мы приготовили простой ужин для всех вас, милорд. Где вам будет угодно поужинать? — спросила она Кона.
Диего обычно ел вместе со слугами, но сегодня Кону не хотелось, чтобы он заметил какие-нибудь действия контрабандистов. Они имели обыкновение охранять свои тайны с помощью ножа.
— В порядке исключения накройте ужин в столовой для завтраков, пожалуйста.
Она кивнула:
— Если вы помните, где она находится, милорд, то проводите туда своих гостей, а я прикажу, чтобы подавали ужин.
Она снова исчезла, и больше той ночью Кон ее не видел. Две служанки принесли суп, хлеб, сыр и пирог с изюмом и накрыли ужин. По просьбе гостей они принесли эль. Одна из них была не первой молодости и некрасивая, другая — молодая, тощая и редкозубая. Интересно, подумал Кон, уж не считает ли Сьюзен его и его людей мерзкими соблазнителями и не подобрала ли она для них специально самых некрасивых служанок?
Когда они поели, он повел Рейса и Диего вверх по лестнице, где уже была готова полная дымящейся воды ванна. К тому времени он настолько устал, что даже желание купаться прошло, но с тех пор, как он вернулся домой после Ватерлоо, он старался никогда не ложиться спать грязным. Содрав с себя одежду, он уселся в деревянную лохань, быстро вымылся и, с трудом дотащившись до постели, заснул почти сразу же, как только принял горизонтальное положение.
Глава 4
Его разбудил дневной свет. Перед сном он забыл задернуть шторы. Проснуться утром под пение птиц — по-настоящему английское пробуждение, которое он все еще с удовольствием смаковал каждый божий день. Он любил Англию со страстью, которая накопилась за все те дни, когда его одолевали мысли о быстротечности жизни и о поражении Англии.
Однако Англию, которую он любил, олицетворяли пологие холмы Суссекса, тишина и покой Сомерфорд-Корта и пасторальные пейзажи Хоук- ин-зе-Вейла. Этот дурацкий дом на покрытом вереском мысу, облюбованном сумасшедшими и преступниками, к ней не имел никакого отношения.
Он встал с постели, скорчил гримасу в ответ на ухмылки драконов и, подойдя голым к небольшому окну, выглянул в сад, за которым скрывался раскинувшийся на многие мили пейзаж сельской Англии. Сад был окружен темными каменными стенами. Хорошо еще, что стены были увиты плющом, а в саду даже росли деревья. Однако они были какими-то чахлыми, и его не покидало неприятное ощущение замкнутого пространства.
Такое ощущение, возможно, подходило бы для монастыря, но ведь он-то не имел намерения отречься от мира. Или имел? Не было ли его бегство из Хоук-ин-зе-Вейла и от своего друга в некотором роде актом самоотречения?
Ну по крайней мере птицы здесь были. Пение птиц ему не приснилось, и он увидел, как с дерева на плющ перелетел воробей, а над крышей взмыли стрижи. Вот послышалась трель дрозда и радостное пение малиновки. Может быть, птицы пели о том, что люди недооценивают прелесть маленького садика, окруженного высокими стенами.
Он обратил внимание на то, что дорожки в саду образуют определенный узор Пятиугольник. Оккультный символ. Кон покачал головой. В самом центре пятиугольника располагался фонтан, основанием которого служило скульптурное изображение, похоже, женщины и дракона. Еще одно выразительное свидетельство эксцентричности графа. Одиннадцать лет назад этого фонтана не было и в помине.
Ему почему-то вспомнилось, что имеется еще и камера пыток.
Если признаться откровенно, он предпочел бы не иметь к этому дому отношения, пусть даже здесь ему ничто не угрожает.
Уголком глаза он заметил какое-то движение и увидел, что из-за угла вышла Сьюзен и торопливо пересекла по диагонали внутренний двор. Она все еще была в своем унылом сером платье, которое ему так не понравилось, чепец закрывал ее волосы, но походка была свободной и грациозной.
Одиннадцать лет назад она носила школьную форму, но даже та шла ей гораздо больше, чем платье экономки. Он вспомнил, что ее платья тогда были светлых тонов и она всегда огорчалась, если на них попадали грязь или песок или появлялись зеленые пятна от травы во время их путешествий по окрестностям.
Что делает здесь этот свободолюбивый эльф в своем сером одеянии экономки?
Уж наверняка не ищет возможности соблазнить его. Для этого она надела бы что-нибудь привлекательное.
Она остановилась, внимательно вглядываясь в высокий цветущий куст. Наверное, заметила на нем какое-нибудь интересное насекомое.
Насекомые ее всегда интересовали.
«Что ты имеешь в виду, говоря „всегда“? Ты знал ее всего две недели…»
Но это были не простые две недели. Это была целая жизнь, уложившаяся в четырнадцать дней. Сьюзен любила наблюдать за поведением насекомых, лежа на земле или на песке. Она носила с собой альбом для этюдов и делала их зарисовки, демонстрируя незаурядный талант.
Теперь он наблюдал за ней. Сьюзен выпрямилась, откинула голову и с наслаждением сделала глубокий вдох.
Он сделал вдох вместе с ней и осторожно приоткрыл окно, впуская в комнату душистый воздух, которым дышала она.
Как ни старался он не шуметь, она услышала, насторожилась и взглянула на него.
Кон с трудом поборол желание отступить внутрь комнаты. Подоконник прикрывал его по пояс, так что выглядел он вполне прилично, хотя был голый.
Они встретились взглядами и довольно долго не отводили глаз. Он увидел, что ее губы слегка раскрылись, как будто она хотела что-то сказать или просто вздохнула.
Потом она все-таки отвела взгляд, торопливо пересекла дворик и исчезла.
А он остался стоять у окна, опираясь руками о подоконник и тяжело дыша. Одиннадцать лет он убеждал себя, что все, что между ними было, не имеет значения, что все давным-давно прошло и что ее безжалостные слова, сказанные тогда, убили в нем все теплые чувства к ней, хотя, как ни странно, он всегда знал, что это была ложь.
Ему было тогда пятнадцать, он был ослеплен, нетерпелив и пребывал в смятении…
Иногда они сидели на вересковом мысу и болтали о повседневных вещах, или, лежа рядом на животах, говорили о личных проблемах, или, взявшись за руки, гуляли по берегу, а потом сидели в объятиях друг друга и делились своими мечтами и опасениями.
Ко второй неделе настало полнолуние, и они убежали тайком ночью на берег, чтобы послушать магическую музыку моря, болтая обо всем, что приходило в голову. Он хотел разжечь костер, но она сказала, что этого делать нельзя, потому что его могут принять за световой сигнал контрабандистам.
Она много чего знала о контрабандистах и делилась с ним своими знаниями, а он, романтически настроенный юноша, приходил в восторг от ее рассказов о приключениях фритрейдеров. Потом она призналась в том, что связана с фритрейде-рами кровными узами, что не является дочерью сэра Натани-эла и леди Карслейк, хотя и носит их фамилию. Ее родители — сестра сэра Натаниэла Изабелла и владелец таверны «Георгий и дракон» в деревне Драконова бухта.
Кроме того, Сьюзен рассказала, что ее отец, Мельхиседек Клист, — главарь шайки контрабандистов, так называемый Капитан Дрейк.
Она явно и сама не знала, гордиться ей такими родителями или стыдиться их. Хотя «леди» Бел открыто жила с Мельхиседеком Клистом в Драконовой бухте, они не состояли в браке.
Явная непристойность этой греховной связи приятно щекотала нервы Кона — ведь в Хоук-ин-зе-Вейле никогда ничего подобного не случалось. В целом, однако, такому происхождению, по его мнению, можно было только позавидовать, и в его глазах это придавало Сьюзен еще большую исключительность.
Так как вместе с братом Фредом Кон много времени проводил в деревне, то он принялся выискивать среди жителей Капитана Дрейка. Однако тот ни разу ему не попался, а заходить в таверну «Георгий и дракон» без причины было нельзя.
Тем не менее они отлично
