Ившем недовольно скривилась, мисс Спротт словно задохнулась, но они опустились на колени; Белла сделала то же самое, совсем низко склонив голову.
И Торн понял: в какой-то момент Белла осознала правду.
Ей хотелось верить, что он капитан Роуз, но никто не посмел бы продолжать играть роль герцога в присутствий самого короля. Торн сжал руки в кулаки, удерживая себя от того, чтобы не броситься к ней и не попытаться все объяснить, и в голову пришла совершенно смехотворная мысль: Ротгар бы лучше справился с этим делом.
Белла просто оцепенела.
Сначала она не видела никого, кроме короля, и была озабочена тем, чтобы сохранять должное выражение, когда останавливала взгляд на других. И только когда слова «герцог Айторн» дошли до ее сознания, Белла поняла, что он тоже в комнате. Она посмотрела, увидела Торна — и ей все стало ясно.
Сейчас это был до последнего дюйма придворный аристократ, в бархате и драгоценностях, в башмаках на высоких каблуках, с продуманно уложенными волосами, и невозможно было представить, чтобы он стоял перед бандитами в «Черной крысе».
Но там, должно быть, был настоящий капитан Роуз, единокровный брат Айторна.
Белла не могла разобраться, что происходило и кто был кто. Пока вокруг нее разворачивались драматические события, она старалась делать свое дело, хотя все ее мысли были направлены на то, чтобы понять, кто был Роуз и кто — Айторн. С кем она столкнулась в той комнате в «Компасе»? Кто читал ей в «Олене»? Кто доставлял ей потрясающее удовольствие? Она даже не заметила, как король и герцог Айторн покинули комнату, но затем ей пришлось внимательно прислушаться к возгласам облегчения и невнятному выражению новых тревог. Очевидно, они должны были немедленно перебраться в дом герцога, и у них оставалось только полчаса на то, чтобы собрать свои вещи.
— Отдать в его власть! — с осуждением воскликнула Гортензия. — Это возмутительно.
— Считайте, что вам повезло, — резко остановила ее Мэри Ившем. — Давайте делать то, что нам сказано. Не могу дождаться, когда уйду из этого дома.
— О да, — сказала Клара и поспешно вышла.
Остальные последовали за ней, а Белла обратилась к Норману:
— У меня здесь ничего нет. Прошлой ночью мне пришлось занять самое необходимое. Могу я сходить домой, чтобы собрать свои вещи?
У него не осталось людей, на которых можно было бы наброситься, поэтому он обратил свою озлобленность на Беллу.
— Вы никуда не пойдете, мадам; только туда, куда вас послали. Остальное будет решать его светлость.
Белла вернулась в гостиную, собираясь снова заняться шитьем, но не прикоснулась к работе, продолжая размышлять о сходстве.
Полуголый Роуз в «Компасе» явно растерялся при виде ее. Белла объясняла это тем, что он был пьян, но, возможно, он просто не понимал, о чем она говорила. Он, должно быть, был настоящим капитаном Роузом, но это означало, что в «Черной крысе» ее спас герцог Айторн.
А значит, и в том путешествии, когда был наказан Огастус, с ней был Айторн. Неудивительно, что он не волновался, встретившись с лордом Фортескыо. И нет ничего странного в том, что он не мог жениться на ней, — сама мысль об этом была совершенно нелепой.
Негодование помогло бы заглушить боль, но Белла заставила себя вспомнить, что герцог пришел сюда, чтобы спасти ее, и за это она до конца своих дней будет ему благодарна. Она жалела, что он не сказал ей правду в Апстоне, но в ее собственной жизни было достаточно лжи и притворства, и Белла понимала, как они затягивали.
Однако что ей теперь делать? Оставалось только надеяться, что герцог позволит ей уехать с мистером Клаттерфордом в Танбридж-Уэльс и согласится с тем, что им никогда больше не следует встречаться. Это будет болезненно, но постоянно находиться в его доме, понимая, что ее мечты неосуществимы, будет настоящим мучением.
Невозможность будущего стала еще более очевидной, когда они все прибыли в Айторн-Хаус. Леди высадились из трех экипажей, и их провели в огромный парадный холл. Конечно, Белла уже была здесь, но тогда он был театральной сценой. Теперь все было настоящим и вызывало благоговейный восторг.
Темные стены разделены полуколоннами из позолоченного мрамора; потолок расписан изображениями богов и богинь, парящих в недосягаемо высоких облаках и словно провозглашающих, что это место не предназначено для простых смертных; пол выложен роскошными мраморными плитами — она его запомнила, потому что он казался слишком простым для псевдоитальянской площади.
И в холле был Торн…
Нет, не Торн — Айторн. Он поручил всех леди заботам служанок, а Беллу попросил остаться. Она предвидела, что так и произойдет, а ей хотелось спрятаться в какой-нибудь скромной спальне и выплакаться.
Он жестом пригласил ее в приемную рядом с парадной дверью — в одно из тех помещений, где встречался с теми людьми, кого не считал возможным приглашать в личные комнаты. Белла оценила такое поведение, так как оно подчеркивало официальность.
— Вы позволите? — спросил он и закрыл дверь.
— Вряд ли кто-нибудь подумает, что вы хотите изнасиловать меня, — пожала плечами Белла.
Торн выдохнул и сказал:
— Хочу, вы же знаете.
— Нет. — Белла отвернулась. — Не могу представить, как все это случилось, но теперь понимаю, почему вы не желали встречаться со мной после Апстона. — Она нашла в себе силы повернуться лицом к нему. — Хорошо понимаю. Но я не могу быть вашей любовницей, поэтому теперь нужно положить всему этому конец.
— Ясно, Келено, — слегка улыбнулся он. — Но я хочу жениться на Белле Барстоу.
Значит, он все это время знал, что Келено — это Белла Барстоу, знал и ничего не сказал.
А затем до Беллы дошел смысл второй фразы.
— Понимаю, ваша светлость, вы оказываете мне честь, но нет.
— Нет?
Его изумление чуть не рассмешило Беллу, но ее возмущение и раздражение были слишком сильны.
— Это невозможно, и вы отлично это понимаете. Именно поэтому вы и не пытались меня найти. Вы могли бы это сделать, если бы захотели.
— Мог бы, — признался Торн и, на мгновение закрыв глаза, добавил: — Я не знал, как лучше поступить.
— Вздор. Вы прекрасно знали, что это глупо. Посмотрите на себя — и посмотрите на меня.
— Теперь я знаю, чего хочу. Я не могу жить без вас. С любыми мелкими трудностями можно справиться. — Он подошел ближе, и его голос стал нежным, таким, каким она его хорошо помнила. — Белла, я люблю вас. Люблю до безумия.
Белле очень хотелось сдаться, но это был не Торн. Этот невероятно элегантный мужчина, этот усыпанный драгоценностями аристократ не был ее любимым, ее другом, ее желанным мужем в уютной гостиной.
