пришлось поначалу проталкиваться сквозь толпу. Когда же его узнали, все расступились и он быстро прошел в кабинет хозяина.
Его друг лежал на полу – видимо, там Исайю и нашли. Под голову ему подложили подушку, и кто-то накрыл его одеялом – на нем уже проступила кровь. Увы, было ясно, что рана находилась где-то в области живота. Саймон прекрасно знал, что почти никто не выживает после ранения в живот.
Доктор Болдуин, сосед и приятель Исайи, опустился возле него на колени. Затем посмотрел на Саймона и сокрушенно покачал головой. Саймон тоже стал на колени и заглянул в лицо раненого. Исайя был в сознании, но его глаза уже остекленели.
– Я дал ему опиум, – прошептал Болдуин. – Это все, что я могу сделать. Вскоре он умрет от потери крови, и это станет для него избавлением…
Саймон знал, к какой долгой и мучительной смерти приводят брюшные раны в случае заражения. Взяв друга за руку, он тихо проговорил:
– Я ужасно зол на тебя…
– А я на тебя, – ответил раненый. – Пойми, это моя дуэль. Умираю, – добавил Исайя без особого сожаления. Потом вдруг нахмурился и пробормотал: – Надо позаботиться о Джейн.
Саймон сжал его руку:
– Я это сделаю, не беспокойся.
– Женишься на ней?
Саймон в изумлении молчал.
– Нет! – Джейн рухнула на колени рядом с доктором. – Дядя Исайя…
– У нее ведь никого нет, – продолжал Исайя, глядя на Саймона; было заметно, что ему очень трудно держать глаза открытыми. – И еще это несчастье… Обещай, что женишься, иначе не смогу умереть спокойно.
Это был чистейшей воды шантаж! Исайя Тревитт всегда добивался того, чего хотел, использовал любое оружие, законное и незаконное, и даже перед лицом смерти он не изменился. Саймон понимал, что если будет медлить с ответом, если начнет спорить, то Исайя, возможно, умрет прежде, чем он даст обещание. А ведь этот человек не раз давал ему советы, спасавшие его от смерти…
– Да, конечно, женюсь, – ответил он и тут же добавил: – Видишь ли, мы с Джейн и так собирались просить у тебя благословения.
Саймон выразительно взглянул на девушку, давая ей понять, что она не должна спорить. Джейн в изумлении смотрела на дядю, однако молчала. Слезы градом катились по ее щекам и падали на серое платье. Эти слезы и распущенные волосы придавали ей сходство со скорбящей Мадонной, написанной Рафаэлем.
– Это надо сделать сейчас, – снова заговорил Исайя.
Саймон невольно вздрогнул и заглянул в глаза друга:
– Сейчас?.. Но мы ведь…
– Сейчас же, Саймон, – перебил его Исайя. – Я хочу… хочу быть свидетелем. – Тут глаза его закрылись, и он шепотом добавил: – Сейчас же.
Саймон выпрямился, отошел в сторону и поманил к себе доктора Боулинга. Окружающие из вежливости попятились, но было ясно, что все напряженно прислушивались. Тут кто-то протянул ему чашку чая, и Саймон кивнул в знак благодарности. Повернувшись к доктору, спросил:
– Сколько ему осталось?
– Трудно сказать. – Боулинг пожал плечами. – Волевой человек даже при значительной потере крови может протянуть довольно долго. А что с Макартуром? Он убит?
– Она прервала дуэль. – Саймон покосился на Джейн, все еще стоявшую на коленях. – Зачем ее послали?
– Видит Бог, никто ее не посылал. Но все соседи тряслись от страха, боялись вмешиваться в дело чести. К вашему возвращению он бы, вероятно, уже умер, если бы она не побежала за вами.
Джейн всегда держалась в тени, а теперь вдруг… Какая же она на самом деле? Саймон снова посмотрел на девушку, которой предстояло стать его женой. Да, вероятно, ему придется привести ее в свой дом в Брайдсуэлле.
Ему вдруг вспомнились слова Макартура, и к горлу подступил комок. Действительно, что он знает о Джейн Оттерберн? Он покинул Англию, когда ему было шестнадцать лет, и возвращался только один раз – тогда Джейн была еще ребенком. Выходит, он ничего о ней не знал.
Впрочем, кое-что, конечно, знал. Здесь, в Канаде, Джейн проявила себя как трудолюбивая и добродетельная девушка, и, как верно сказал Исайя, она остается одна в целом мире. Отец умер давно, мать – в прошлом году. Если у нее и были другие родственники, кроме Исайи, Саймон об этом ничего не знал. Получалось, что она в восемнадцать лет останется одна в совершенно незнакомой ей стране.
Да, все верно, но ведь он… Он ее не любит.
Вероятно, у него слишком уж романтические представления о браке. Он все ждал воспетой поэтами ослепляющей, безумной любви к одной-единственной женщине.
И подойдет ли ему Джейн? Ведь она совсем другая.
От Исайи он узнал, что ее мать Марта была в юности швеей, но затем удачно вышла замуж – за школьного учителя, поэтому их дочь была воспитана как леди. Когда же Марта овдовела, то ей, чтобы содержать семью, пришлось открыть галантерейную лавку.
Следовательно, ему предстояло жениться на дочери лавочницы.
Саймон опять заглянул в лицо умирающего и увидел, что тот, снова открыв глаза, смотрит на него вопросительно. Мысленно пожав плечами, Саймон кивнул, давая понять, что согласен. Что ж, по крайней мере он будет избавлен от множества юных леди, ожидавших его дома.
Мать в каждом письме писала про очередную претендентку. Например: «Дорогой, ты должен помнить Алисию Маттингли. Она стала такая красавица, и манеры у нее самые приятные. Прелестно играет на арфе. И двадцать тысяч фунтов приданого. Если ты поспешишь приехать…»
Интересно, что мама скажет про нищую пуританку Джейн Оттерберн?
Окинув взглядом комнату, Саймон подошел к первому, кого узнал.
– Мейсон, могу я вас побеспокоить? Найдите преподобного Строна, хорошо?
Толстяк Мейсон кивнул и вышел из комнаты. И почти тотчас же появился Нортон.
– Как дела? – спросил Саймон.
– Макартур рвет и мечет, но приятели уговорили его вести себя по- джентльменски. Он требует повторной дуэли.
– Он ее получит. А вы, Нортон, очень вовремя пришли. Будете на моей свадьбе.
– На свадьбе?..
Ради Джейн он никому не скажет о своих сомнениях.
– Видите ли, мы с мисс Оттерберн давно уже собирались обвенчаться, а Тревитт желает, чтобы венчание состоялось сейчас, ведь он скоро умрет. Довольно необычно, но такое случается, не так ли?
Нортон нахмурился. Значит, и он считает такой брак мезальянсом? Что ж, ничего удивительного. Нортон был отпрыском аристократического рода, а его брат учился вместе с Саймоном в Харроу.
Сделав глоток чая, Саймон снова взглянул на Джейн – и снова поразился красоте ее золотистых волос, рассыпавшихся по спине и по плечам. «Вероятно, она совсем недавно расплела косы», – подумал он неожиданно.
Когда случилось несчастье, в доме, кроме нее и Исайи, никого не было, и только она одна могла услышать выстрел – видимо, когда расчесывала волосы, которые заплетала на ночь в косы. Должно быть, она же и нашла Исайю, бедная девочка. Возможно, темные пятна на юбке – это кровь. Ей бы сейчас лечь в постель и успокоиться…
Почувствовав на себе взгляд, Джейн подняла на него глаза, блестящие от слез. На щеках девушки отчетливо проступили веснушки, потому что ее обычно бледное лицо стало белым, как кружева вокруг шеи.
Да, конечно, им надо обвенчаться. К тому же у них просто нет выбора. Если он сейчас не женится, это будет воспринято как отказ от нее, и таким образом он подтвердит клевету Макартура. Кроме того, он ведь только что соврал, сказав про предварительный сговор с Джейн, Выходит, он сам себе отрезал путь к отступлению.
Сделав шаг к девушке, Саймон сказал:
– Нам надо поговорить, дорогая.
Он помог ей подняться и вывел из комнаты. Люди опять перед ними расступились, но все поглядывали на них с любопытством. Вот она, еще одна проблема. В Йорке сплетни распространяются так же быстро, как в любом английском городке. Даже еще быстрее, наверное. И разумеется, следовало иметь в виду, что у всех местных жителей имелись в Англии родственники и друзья. К тому же многие приехали сюда совсем недавно, поэтому постоянно писали письма домой, писали каждую неделю. Так что можно было не сомневаться: когда он с молодой женой появится в Англии, все уже будут знать, что случилось сегодня.
Саймон повел девушку в соседнюю комнату. Переступив порог, он невольно вздрогнул, уловив знакомые запахи табака и кожи. Здесь Исайя любил принимать друзей, здесь они пили кларет, портвейн и бренди, играли в карты, триктрак, а также в какие-то старинные игры и в домино.
Саймон хотел обсудить с Джейн сложившуюся ситуацию, но как-то само собой получилось, что они обнялись, словно стараясь утешить друг друга. Волосы Джейн покрыли его руки, и он почувствовал, что от нее пахло луговыми травами, – видимо, она добавляла их в мыло и кремы, а не только в ароматические комнатные смеси и полироль. Но как это согласуется с ее более чем скромными нарядами и сдержанными манерами? Женившись на ней, он получит ответ на этот вопрос. И конечно же, он не возражал бы, если бы от его жены исходили такие чудесные запахи. К тому же у нее… довольно приятные округлости.
Саймон еще крепче прижался к девушке, но она тут же высвободилась из его объятий и пробормотала:
– Нам нельзя этого делать. Нельзя… венчаться.
– Не вижу другого выхода.
– Но дяде Исайе уже недолго… – Она прикрыла рот ладонью. – Ах, я не это имела в виду. Просто несправедливо загонять вас в ловушку.
– Но я же не против. – Черт, как неудачно он выразился! – Видишь ли, Джейн, мне и так пора жениться. Мне двадцать пять лет, и мать пристает ко мне с этим в каждом письме.
– Конечно, ваша мать хочет, чтобы вы женились. Но женились на подходящей для вас девушке, а не на такой… – Собравшись с духом, она проговорила: – А не на той, которая прислуживала в лавке.
– Да, наверное, именно так.
–
