заговорила о другом: — Я люблю Ренальда, но все еще не могу смириться с тем, что он убил моего отца.
— Я бы тоже не смогла. Но это был честный поединок.
— Очень уж необычный!
— Перед Господом все равны.
— Ты правда в это веришь? — Клэр чувствовала себя утопающим, отчаянно хватающимся за соломинку.
— Конечно. А ты разве нет?
— Да. Именно поэтому я не понимаю, почему отец проиграл этот бой. — Клэр следовало бы помалкивать, но она испытывала острую необходимость посоветоваться с кем-нибудь. Понизив голос до шепота, она произнесла: — Я все еще верю в то, что король убил своего брата, вот в чем дело. А потому, если бы Господь действительно проявил свою волю в этом поединке, отец должен был бы победить.
Имоген откинула волосы со лба.
— Насколько я знаю, поединок состоялся по другой причине.
— По другой? — удивилась Клэр. — По какой же?
— Твой отец мятежно заявил, что король не имеет прав на трон.
— Это одно и то же.
— Не совсем. Это как-то связано с выборами и общественным согласием. Я точно не знаю. А тебе бы хотелось, чтобы Англией правил граф Роберт со своими прихлебателями вроде де Беллема? — Клэр не ответила, а Имоген сокрушенно покачала головой. — Снова я заболталась! Позову твоих служанок.
Клэр внезапно поразила новая мысль, сверкнувшая, как лучик надежды, на темном горизонте ее сомнений.
— Подожди! Скажи, пожалуйста, а откуда у тебя шрам на щеке?
Имоген задержалась у двери и коснулась белой полосы на лице:
— Думаешь, это сделал Фитцроджер? Бедняга! Все считают его чудовищем, а на самом деле он вовсе не такой. Он может быть жестоким, но только если есть основания для этого.
Да, Имоген сильно изменилась!
— Шрам у меня с тех пор, как я пыталась бежать от людей Варбрика, — продолжила она. — Я разбила светильник и поранилась осколком. — Имоген улыбнулась. — Как же я боялась, что Фитцроджер разлюбит меня из-за шрама! Он выглядел отвратительно, пока не побелел. Да к тому же еще волосы… А он сказал, что сам весь в шрамах и не видит в этом ничего страшного. Он добрый человек. И Ренальд тоже. Только Ренальд намного мягче.
Имоген ушла звать служанок. Клэр осталась сидеть возле кровати, раздираемая противоречиями. Будущее представлялось ей безнадежным.
Ренальд и Фитцроджер прогуливались по стене. В переполненном замке только здесь можно было уединиться и спокойно поговорить, поскольку стражники держались от господ на подобающем расстоянии.
— Ты жалеешь, что согласился драться вместо меня? — спросил Фитцроджер, облокотившись на бойницу.
— Нет, — чуть помешкав, ответил Ренальд. — Я люблю ее.
— Заметно. А что тебя беспокоит?
— Скорее, пугает, — усмехнулся Ренальд. — Я заставил ее поклясться, но… Она до сих пор верит, что король убил своего брата.
— Ну и что, многие в Англии так думают.
— Но она считает, что обвинения ее отца в адрес Генри были справедливыми. А поединок нечестным. Она ненавидит меня за него, — признался Ренальд и рассказал ему о том, что случилось во время праздничного ужина по поводу их с Клэр помолвки.
— Солсбери встал на неверный путь.
— Я обещал Клэр ничего не предпринимать против него. Он ее крестный отец.
— Возможно, это к лучшему. Генри хочет все уладить и всех помирить, а не рассорить.
— По крайней мере нападение на пути сюда убедило Клэр в том, что военное искусство полезно. Но что, если она не выдержит и бросит Генри в лицо обвинение в убийстве отца?
— Она клялась этого не делать?
— Я вынудил ее. Сказал, что сломаю ей ногу, если она не согласится. А что мне оставалось делать? Отказаться от королевского «приглашения»? Или запереть ее и сказать Генри, что она больна? Ее слуги наверняка освободили бы ее.
— И ты смог бы? Я имею в виду — искалечить ее?
— А ты? — нанес встречный удар Ренальд.
— Да, — твердо ответил Фитцроджер после раздумья. — Так же как Имоген снова оглушит меня, чтобы не пустить драться. Любовь заставляет нас делать странные вещи. Кстати, если говорить о любви…
В лице Фитцроджера мало что изменилось при виде Имоген, которая поднялась к друзьям на стену. Она встала рядом с мужем, придерживая накидку на сильном ветру.
— Ренальд, рада тебя известить, что я рассказала твоей жене о своем безрассудстве и наказании, за ним последовавшем. Похоже, я развеяла часть ее страхов и сомнений. Клэр считала, что это муж так меня покалечил. — Она пристально посмотрела ему в глаза. — Кажется, ты тоже чем-то сильно озабочен, мой друг.
— А ты беспечна и прекрасна, как розовый бутон.
— Бутон распустится через три месяца, — радостно улыбнулась Имоген и прижалась к плечу мужа. — Хотя пока живот совсем незаметен.
— Мои поздравления.
Фитцроджер ласково погладил ее вьющиеся локоны. Имоген потерлась щекой о его ладонь. Надо же, а ведь они тоже начали с жесточайшей вражды! Правда, между ними не стояла смерть…
— Я думаю, завтра она захочет осуществления брачных отношений, — сказал Ренальд.
— Похоже, тебя это не очень радует, — удивленно приподнял бровь Фитцроджер.
— Брачная ночь ничего не изменит, если она по-прежнему будет считать меня убийцей, — грустно улыбнулся Ренальд. — Если бы у меня были мозги, я бы схватил ее и отнес в кусты, когда она этого хотела там, на дороге, после того как мы отбились от бандитов.
— Когда поблизости разгуливал убийца? Очень умно! Кстати, как ты думаешь, кто за всем этим стоит?
— Понятия не имею. У кого есть причина желать смерти Клэр? И потом, ее легко могли убить стрелой. Зачем было хватать и тащить куда-то?
— Может, хотели изнасиловать? — предположила Имоген. — Впрочем, нет. Они должны были понимать, что у них не будет на это времени. А вдруг ее с кем-то перепутали?
— Слава Богу, что она избежала опасности!
— Ой ли? Клэр сказала, что тот, который подкупил бродяг, говорил с нормандским акцентом. Возможно, он здесь, в замке.
— Я приставлю к ней стражника на то время, когда она будет одна, — сказал Фитцроджер.
— Она редко будет одна.
— Как приятно видеть еще одного мужчину, оказавшегося во власти женщины!
— Не забывай, что я здесь. — Имоген шутя ткнула его локтем в бок.
