стороны местных женщин и собрала нескольких из них, чтобы отправиться в лес на поиски съедобных трав и ягод. День был жаркий, и все оделись только в сорочки и легкие платья. Поскольку Мадлен одевалась для работы очень просто, она казалась одной из них, за исключением того, что шла с непокрытой головой. Никто, в том числе Эмери, не имел ничего против такой привычки, а она считала, что покрывало или платок только мешают, но теперь пожалела, что не надела головной убор. Это как бы разделяло ее и остальных.
Все женщины были замужем и носили покрывало. У нее волосы были заплетены в толстую косу, а голова непокрыта, как у девушки.
У всех с собой был хотя бы один ребенок – семенивший рядом или привязанный за спиной. Чрево Мадлен было пусто.
У всех были мужья, которые часто занимались с ними любовью, иногда – к большому удивлению Мадлен – чаще, чем хотелось бы их женам. Слушая их откровенные, часто непристойные разговоры, Мадлен испытывала щемящую тоску и страстное желание стать настоящей женой.
Как обычно, она заглушила свою боль работой. Она учила женщин распознавать растения, которые были им незнакомы, и внимательно слушала, когда они объясняли свои обычаи.
Она возвращалась в замок с корзинкой, полной трав, когда увидела, что Эмери разговаривает с крестьянином возле хлебного поля. Она послала женщин вперед и отправилась поговорить с мужем. Его собеседник, увидев ее, сказал что-то Эмери и скрылся, но Мадлен все же узнала его. Это был второй сакс, бывший с Эмери в тот день, когда Одо напал на нее. Мадлен охватила холодная дрожь. Она убедила себя, что он покончил с изменническими действиями. Но может, это не так?
Эмери подошел к ней. Как и она, для работы он одевался очень просто. Сегодня на нем была темно-желтая льняная туника, подпоясанная простым кожаным ремнем. Его единственным оружием был длинный боевой нож – скрамасакс, а украшениями и признаками его благородного происхождения были два его кольца и браслет на правом запястье.
– Нам потребуется здесь больше рабочих рук, если мы хотим добиться улучшений, – сказал он деловым тоном. – Теперь, когда замок укреплен, я должен побывать в остальных наших владениях и в Роллстоне. Мне нужно найти еще крестьян и договориться о снабжении.
– И оставить меня здесь? – спросила она.
– Ты будешь в безопасности с Хью и двумя сестрами.
Имение станет пустой скорлупой, даже гробом, если она не будет знать, что он собирается делать, а ей придется жить в постоянном страхе, что Эмери снова втянули в дела, которые могут погубить его.
– Не отправиться ли мне с тобой? – спросила она. – Я никогда не была в других имениях, составляющих баронство. И мне бы очень хотелось побывать в Роллстоне.
Вспышка раздражения исказила его лицо.
– Половина страны охвачена восстанием. Вряд ли сейчас подходящее время для увеселительной прогулки.
– Тогда почему ты уезжаешь? – спросила она.
– Я уже сказал зачем, – отрывисто произнес он и зашагал прочь.
Ярость, подогретая страхом, охватила ее.
– Я не останусь здесь! – закричала она ему в спину.
Он развернулся и пошел назад.
– Ты будешь делать то, что тебе говорят, как подобает хорошей жене.
– Жене! – с насмешкой повторила она. – Едва ли я жена тебе, Эмери де Гайяр!
Он схватил ее за толстую косу.
– Скучаешь по постели? Ты быстро освоила это занятие.
Эмери потянул ее за косу, подставив ногу под колени, она растянулась на спине в высокой траве, а он навалился на нее сверху.
Глава 15
Мадлен была не в обиде. Его броня почти раскололась, и огонь вырвался наружу. Ее тело горело от предвкушения.
– Ты не должен никогда бросать меня, – осмелилась поддразнить она.
Вспышка удовольствия осветила его глаза, прежде чем он прикрыл их. Осмелев, Мадлен осторожно подняла руку и отодвинула влажные волосы с его щеки. Ее тело трепетало от восхитительных ожиданий. Он резко отбросил ее руку.
– Мужчине необходимо время от времени излить свое семя. Для этого ему и нужна жена.
Но его выдавали глаза: в этот момент он сгорал от желания.
– Я согласна, чтобы ты использовал меня подобным образом, – сказала она тихо. – Мне бы очень хотелось ребенка. У меня были месячные после прошлого раза.
Она видела, что у него в душе происходит борьба, опасалась жестокости и отчаянно жаждала ласки. Эмери смотрел на Мадлен, распростертую под ним, и невыносимое желание пробудилось в нем. Она загорела под летним солнцем, ее нежные сочно-розовые губы маняще приоткрылись в улыбке. Ее теплые карие глаза светились готовностью. Ее тело под ним было крепким, округлым и полным томления. Он представил себе, как она все больше округляется, по мере того как в ее чреве растет его ребенок. Он погладил рукой ее плоский живот.
Она затрепетала под его прикосновением. Рука его слегка дрожала. Это была его слабость, с которой он решил всеми силами бороться, но уже понял, что проиграл битву. Честно говоря, теперь ему было трудно вспомнить, за что он, собственно, боролся.
У него не было других женщин, потому что он не хотел изменять жене в ее доме, и его влечение к ней балансировало на грани жизни и смерти. И вот теперь она здесь, под ним, лишает его воли и стойкости.
Так она согласна? Ну что ж, тогда он получит свое удовольствие, не заботясь о том, чтобы удовлетворить ее. Он задрал ей юбку. Ее ноги раздвинулись от его прикосновения. Он повернул к себе ее тело и вошел, быстро и плавно. Наслаждение от первого соприкосновения было таким острым, что он со стоном замер, чтобы полнее прочувствовать удовольствие. Она была влажная и полностью готова! Эмери посмотрел на жену и не увидел ни тени возмущения или обиды на то, как он с ней обошелся. Только щеки ее раскраснелись от чувственного восторга. Она судорожно вздохнула, тело ее содрогнулось и сжало его плоть, втягивая все глубже. Когда он двинулся назад из ее тесной глубины, это скольжение едва не сводило его с ума, погружая в бездну мучительного наслаждения, которому он и отдался, полностью и безвозвратно. Когда он вонзился в нее, твердый, как железо, Мадлен вздохнула с огромным облегчением. Наконец-то он находился там, где ему надлежит! Дрожь пронизала ее, и она почувствовала, как ее мускулы сжались вокруг его плоти, услышала, как он застонал.
Под слепящими лучами солнца он был весь золотой – отливающие золотом блестящие волосы, матовая золотистая кожа, темно-желтая рубашка. Он дрожал, ритмично двигаясь внутри ее тела. Глаза его были закрыты, но на этот раз Мадлен держала свои широко открытыми: ей хотелось видеть, какое действие она может на него оказать. Щеки его раскраснелись, на лбу выступил пот. Судорожное дыхание с трудом срывалось с губ.
Солнце палило нещадно. Над головой простиралось бескрайнее голубое небо. Где-то вдали звенел жаворонок, словно радовался взлету их безграничной страсти.
Он откинул назад голову и сдавлено вскрикнул, поток напряжения прокатился по его телу и передался ей. Когда струя его семени ворвалась в нее, она обвила его руками и ногами, тесно прижимая к себе, пока волны страсти сотрясали их обоих. Эмери открыл глаза, из зеленых они стали почти черными. Его рот, горячий и алчущий, опустился на ее губы, жадно поглотив их. И Мадлен хотелось бы полностью раствориться в нем. Они вдвоем затерялись в этой чувственной гармонии.
Его губы оставили ее рот и скользнули к уху. Она ладонью нежно ласкала его гладкую шею, влажное от пота, покрытое шрамами плечо под тонкой промокшей тканью. Она пальцами нащупала ложбинку его позвоночника и пробежалась вдоль нее к тугим ягодицам.
Его губы осторожно спускались по ее шее, заставляя ее тело, жаркое и влажное, вздрагивать от удовольствия. Затем его рот двинулся дальше, к ее груди, и нежно коснулся ее чувствительных сосков через ткань. При первом прикосновении она содрогнулась, а когда его зубы осторожно сомкнулись вокруг соска, почувствовала новый прилив желания.
Он все еще находился внутри ее и уже затвердел.
– Господи Иисусе! – прошептала она, сама не понимая, радоваться ей или тревожиться. – Опять?!
– Опять, – сказал он, глядя на нее затуманенными глазами. – Воздержание странным образом действует на мужчин.
Мадлен утратила всякие сомнения. Радоваться, определенно радоваться! Она снова собственнически обвила его ногами.
– Воздержание странно действует и на женщин тоже.
– И каким же образом? Скажи мне, Мадлен. Мужчине нравится знать, что чувствует женщина.
У нее кружилась голова, тело томилось желанием.
– Это волшебное чувство. – И спустя мгновение добавила: – Я думала, мы будем заниматься этим каждую ночь.
Он захлебнулся от смеха.
– Возможно, так и будет. Было бы жаль упустить такую возможность. Кто знает, сколько времени нам отпущено?
Холодная дрожь, охватившая ее, несколько снизила возбуждение. Его слова слишком тесно переплетались с ее собственными опасениями. Мадлен сильнее сжала его ногами, как бы стараясь защитить.
– Что ты имеешь в виду?
Он посмотрел на нее.
– Жизнь – это постоянный риск. В любой момент меня могут позвать на битву.
Он склонил голову и осыпал ее лицо поцелуями. Его рот снова добрался до ее груди. За его словами крылось нечто большее, чем это. Мадлен схватила его за волосы и потянула. Он взглянул на нее и засмеялся.
– Ты чего-то хочешь?
Как странно, что небольшая боль смогла вновь вернуть такое сильное возбуждение. Мадлен, несомненно, чего-то хотела. Она потерлась о него бедрами, побуждая его утолить томительную жажду, но он не пошевелился. Оставаясь твердым внутри ее, он не двигался.
– Чего ты хочешь? – настойчиво
