хорошенько выспаться.
Глаза Бренда снова закрылись, и Ротгар бережно уложил его на подушку, которую уже поменяли на чистую. Большая часть рвотных масс попала на него самого, так что не было необходимости перекладывать Бренда на другую кровать.
— И тогда я смогу как следует вас отблагодарить, миледи, — пробормотал вдруг Бренд так тихо, что Ротгар едва разобрал слова. — Только, пожалуйста, не крутите больше эту ручку…
Как только брат заснул, Ротгар снял с себя испачканный костюм. Его лакей Фетлер уже стоял наготове с чистой одеждой и теплой водой для мытья.
Приводя себя в порядок, маркиз не переставал размышлять над словами брата.
Миледи? Он тут же вспомнил леди Ричардсон, но это было классическое заблуждение: если два события произошли друг за другом, это еще не значит, что первое — причина, а второе — следствие. Здесь, на севере, тысячи женщин, которые способны устроить брату такое «развлечение». И потом, виновница вряд ли сунулась бы в эту гостиницу.
И все же кто-то написал ему записку на гостиничной бумаге.
«Не крутите больше эту ручку», — вдруг вспомнилось Ротгару. Может, Бренда пытали?
Надев летний костюм, маркиз вернулся к кровати и осмотрел руки брата. Никаких следов борьбы. Ротгар осторожно закатал рукава рубашки: нет ни ссадин, ни ожогов, ни синяков. Стараясь не тревожить больного, он приспустил его панталоны и расстегнул рубашку, чтобы оглядеть торс.
Бренд тут же накрыл его руку своей.
— Я не знаю, кто ты — фея или ведьма. Но в любом случае сначала моя очередь, — произнес он в забытьи.
Брови Ротгара удивленно поползли вверх. Укрыв брата одеялом, он решил пока оставить его в покое.
Здесь явно замешана женщина, но Бренда никто не пытал; несмотря на «ручку» и «ведьму», все это было сказано очень ласковым тоном.
И поэтому могло осложнить будущую месть.
Одевшись, Ротгар отправился к себе в номер, в гостиную, где оставил одеяла.
— Это нашли при нем? — спросил он Кеньона.
— Да, милорд. Он был тщательно закутан. — Спустя мгновение слуга в тревоге спросил:
— Он поправится, милорд?
— Думаю, да. Значит, его не просто кинули в сарай?
— Нет, милорд. Его бережно уложили.
Женщина, точно! С углов обоих одеял было что-то срезано. Несомненно, фамильный герб. Более того, качество одеял соответствовало качеству бумаги, на которой было написано первое послание. Итак, Бренд проводил время с дамочкой из высшего света и угодил в беду…
Мстительные родственники?
Но они скорее вызвали бы его на дуэль, чем отравили. И разве стала бы таинственная мстительница так нежно закутывать свою жертву в одеяла?
Ротгар опять вспомнил леди Ричардсон. Если она имела к этому отношение, то было нелогично с ее стороны приехать сюда, дабы сразу же попасть под подозрение. Впрочем, маркиз привык во всем сомневаться, а эта женщина его чем-то настораживала. Итак, чем же?
Разумеется, она была слишком густо накрашена для дневного туалета. С первого взгляда он предположил, что леди возвращается с какого-то праздника и еще пьяна. Однако теперь он подозревал, что это типичный маскарад. Обилие драгоценностей свидетельствовало о том, что женщина была на балу, но как же тогда скромное дорожное платье?
А ее горничная? Она производила впечатление весьма странной особы. Казалось бы, девушка с таким прыщавым лицом должна робко отводить глаза и стесняться, но Ротгар пару раз подметил ее надменный взгляд и уверенные, вернее, даже властные движения.
Силясь сложить из этих разрозненных кусочков какую-нибудь цельную картину, он заказал себе давно откладываемый обед и пригласил к столу секретаря Бренда.
В комнату с поклоном вошел мужчина средних лет:
— Говорят, лорд Бренд поправится. Это правда, милорд?
— Думаю, поправится, мистер Викери, хотя в таких вещах никогда не стоит загадывать наперед.
— Будем надеяться на лучшее. Может быть, он что-нибудь не то съел?
Викери сел за стол.
— А потом поехал на пустынное поле и улегся в ветхий сарай, уютно закутавшись в шикарные одеяла? — Викери испуганно проследил за жестом Ротгара, который кивнул на одеяла, и встал, чтобы посмотреть на них внимательнее. — Узнаете?
— Нет, милорд. Я могу только сказать, что одеяла отличного качества. Дорожные пледы, осмелюсь предположить. Когда-то на них были гербы. Их отрезали недавно: ткань на срезе еще не обтрепалась.
— Совершенно верно, — подтвердил Ротгар, когда секретарь Бренда опять уселся напротив. — Похоже, здесь замешана дама. Вам что-нибудь известно о недавних любовных похождениях моего брата?
Секретарь покачал головой:
— Нет, милорд.
Ротгар молча налил себе суп.
— Вы ничего об этом не слышали?
— Я был бы сильно удивлен, узнав хотя бы об одном таком похождении, милорд. Лорд Бренд — не распутник. Путешествуя, он редко позволяет себе подобные забавы, только если случайно встретится со знакомыми дамами. Он считает слишком рискованным принимать приглашения местных женщин, не зная обстановки.
— Вот уж не думал, что он так осторожен. — Ротгар поставил суповую тарелку перед собой.
— Не всегда осторожен, милорд, — улыбнулся Викери. — Просто Бренд сначала разузнает, насколько опасно то или иное предприятие. К тому же он по-настоящему любит свою работу, а она отнимает у него очень много времени.
— Понятно. А скажите, не встречался ли он в последнее время с кем-нибудь из знакомых дам?
— Нет, милорд, — без колебаний ответил мужчина.
Ротгар расспрашивал секретаря на протяжении всего обеда, но так и не выяснил ничего нового. Между тем вернулись офицеры.
Лейтенант Крипп кратко доложил:
— Никто из пассажиров дилижанса ничего не знает о записке, и уж тем более никто не признался в том, что как-то связан с сектой Новая Республика, милорд. Мы не заметили никакого маскарада.
— Сколько там было женщин и каких?
— Всего две, милорд. Одна — жена адвоката, который ехал вместе с ней. Молодая, строгая и молчаливая. Вторая — худая как жердь, средних лет, сварливая. Она все возмущалась, почему мы ее остановили. Не помогла даже крона, которую мы ей дали в качестве моральной компенсации.
— Спасибо, лейтенант.
