Диана задрожала, борясь со слабостью, и решила снять наконец камзол Бея, но что-то укололо ее. Это была его булавка, соединявшая разрезанный корсаж платья.
Она поспешила к умывальнику, вытаскивая булавку.
В кувшине оказалась вода, причем достаточно теплая. Впрочем, это не имело значения. Она налила воду в тазик, намылила салфетку и начала тереть ею свои груди. Она терла и терла их, стараясь уничтожить даже память о прикосновении рук негодяя Рэндольфа…
Внезапно почувствовав чей-то взгляд, она замерла и обнаружила, что Бей наблюдает за ней.
Он подошел к Диане, держа в руке что-то белое, накинул ей через голову, так что мягкая, пахнущая свежестью ткань прикрыла руки и все остальное.
Диана немного успокоилась.
— Прошу прощения, — сказала она. — Я не знаю…
— Не говори ничего. — Он повернул ее и под новой одеждой начал расстегивать платье сзади. Затем отошел, и Диана сама сняла его.
— Не хочешь ли искупаться? — услышала она.
Конечно, ей хотелось, но без слуг. Ее здесь никто не должен видеть.
— Нет, — сказала Диана. Она развязала тесемки нижней юбки, и та упала на пол. Затем сняла сорочку и продела руки в рукава чистой одежды, закатав манжеты.
Только после этого она повернулась к Бею.
— Так лучше? — спросил он, не приближаясь к ней.
Это была одна из его рубашек, которая доходила ей до колен.
— Я веду себя ужасно глупо, я знаю…
— Нет, если не считать того, что говоришь сейчас. Ты должна немного отдохнуть, Диана.
— Бей, не надо. Не проси меня быть слабой. Я не хочу ничьей опеки.
Он на мгновение закрыл глаза.
— Разве я настаиваю на этом?
О Боже, она чувствовала себя так, будто в руках у нее был невероятно тонкий и хрупкий хрусталь, который при малейшей неловкости мог разбиться на мельчайшие осколки.
Ни о чем больше не думая, Диана шагнула к маркизу и взяла его за руки.
— Отнеси меня в постель, Бей. Я хочу, чтобы ты обнимал меня.
Чуть поколебавшись, он поднял ее и понес к постели.
Он не знал и не мог знать, что лорд Рэндольф тоже нес ее на руках на ту ужасную кровать, но сейчас она чувствовала себя совсем по-иному.
— Я хочу этого, — прошептала она.
— Я сделаю то, что ты хочешь, — пообещал он, — но не более.
У постели он остановился, держа ее на руках, отчего ее сердце замерло, а затем осторожно опустил, как будто это была хрустальная ваза, до краев наполненная водой.
— Чего ты хочешь теперь? — спросил он.
Внезапно она поняла, чего хочет.
— Я хочу, чтобы ты привязал меня к кровати.
— Что?!
Он побледнел, потрясенный, и она быстро сказала:
— Нет. Это просто глупость. Мне не нужно…
— Ты хочешь повторить произошедшее? Но зачем?
— Хуже всего чувствовать себя беспомощной. Совершенно беспомощной, — призналась Диана. — Если бы я не была связана, то боролась бы с ним, даже если бы он причинял мне ужасную боль. Я хочу вновь пережить тот страх и побороть его. Но это уж слишком. Мне не следовало просить тебя.
Бей сел на кровать и посмотрел на нее.
— Ты погубишь меня своими выходками, — сказал он, но его ласковый голос и порозовевшие щеки подсказывали ей, что она поступила правильно.
— Ты уверена, что хочешь этого? — спросил он.
— Да.
— Тогда не убегай, — сказал он и ушел в соседнюю комнату.
Диана услышала звук разрываемой материи, и Бей вернулся с четырьмя полосками расшитого черного бархата.
— Из чего они? — спросила она, широко раскрыв глаза от удивления, но тут же узнала роскошный черный бархатный камзол, который он надевал во время визита в Куинс-Хаус два дня назад, а также на бал в Аррадейле, со времени которого, казалось, прошла целая вечность.
— Если уж мы решили сделать это, — сказал он, — то пусть все будет в высшей степени изящно. — Обмотав полоской ткани ногу Дианы, Бей спросил:
— Ты не против, если я пообещаю освободить тебя по первой же твоей просьбе?
Диана задумалась.
— Пожалуй, тогда это не будет выглядеть натурально и не вызовет никакого страха.
Он привязал другой конец полоски к кровати.
— Я не хочу, чтобы ты пугалась.
— Я тоже не хочу этого, но так надо. — С одной привязанной ногой она уже ощутила нервную дрожь, вспомнив о пережитом ужасе.
Бей привязал ее вторую ногу с холодным непроницаемым выражением лица.
— Не надо так переживать, Бей, — сказала она. — Ты ведь сам предлагал что-нибудь сделать для меня.
— Я думал, тебе может помочь массаж ног, например. — Он посмотрел на нее, и глаза его потеплели. — Все в порядке. — Он взглянул на изголовье кровати. — Но мне придется привязать твои руки по углам кровати: в середине нет подходящего места.
Диана раскинула свои руки.
— У тебя такой вид, словно жертвой являешься ты, а не я. — Она наблюдала, как он привязывает ее правую руку. — Я принуждаю тебя делать это, не так ли? Не является ли это тоже своего рода насилием?
— Не стоит преувеличивать. Однако я не могу заниматься с тобой любовью таким образом. Это действительно будет насилием надо мной.
Диана проследила за ним взглядом, когда он обошел кровать, чтобы привязать ее вторую руку.
— Я тоже не хочу и не хотела этого. Просто мне надо было еще раз все пережить, чтобы раз и навсегда побороть страх и оставить все в прошлом.
Бей завязал последний узел и сел на кровать.
— Что ты сейчас чувствуешь?
— Сильное беспокойство, — сказала Диана, глядя вверх на атласный балдахин. — Это, конечно, глупо, потому что я знаю, что ты не сделаешь мне ничего плохого, но мое сердце стучит, как барабан. — Она взглянула на него. — Я боюсь, что ты уйдешь и оставишь меня здесь.
— Диана, твой опыт не имеет смысла. Ты никогда не сможешь преодолеть инстинктивный страх, находясь в беспомощном положении.
— Но я не должна показывать его. Ты бы поступил так на моем месте?
— Нет, — сказал Бей и положил руку ей на живот.
Она невольно вздрогнула.
— Не надо.
— Кажется, ты сама установила правила, — сказал он, поглаживая ее через тонкую
