вечера, чтобы читать ее вместе.
Книга называлась «Les Espiegleries de Veneres» [12]. Она была издана в Париже в 1768 году. Никогда не думала Анастасия, что в мире могут существовать подобного рода произведения. От одних картинок в книге ей стало не по себе. Но анонимный автор, подробно и красочно описывая их, утверждал, что это есть не блуд и непотребство, а приемы высокой страсти, которая должна украшать жизнь человека, ибо он создан Богом для любви.
Чувствуя, что щеки ее начинают гореть от непонятного возбуждения, Анастасия поспешно вернула книгу Аржанову:
– Это – не мой подарок.
– Почему? – Он, лежа рядом с ней, подпирал голову рукою и пристально наблюдал за ее реакцией.
– Я не хочу это читать. Тем более – вслух.
– Но вы же знаете французский лучше меня.
– Дело не в том.
– А в чем? – Андрей Александрович взял книгу у Анастасии, не спеша перелистал ее от первой до последней страницы и затем продолжал: – По-моему, дело в том, что вы отдаетесь мне по необходимости и безо всякой радости. Может быть, эта книга научит вас больше доверять мужчине, и тогда, Бог даст, вы забеременеете…
– Я и так доверяю вам.
– Неужели?
Он положил книгу под подушку, повернулся к ней и вдруг сдернул с нее одеяло. Анастасия в тот вечер легла спать в белой батистовой сорочке, богато отделаной кружевами на подоле, коротких рукавах и на груди. Тонкий шелковый шнурок стягивал горловину сорочки, и она хотела распустить его. Но Аржанов не дал ей сделать этого. Он завернул подол ночной одежды жены вверх, обнажив живот и бедра, а потом грубо раздвинул коленом ее ноги. Его жесткая ладонь легла на куст каштановых волос внизу живота и скользнула дальше, в теплое женское лоно.
Анастасия давно привыкла к тому, что подполковник Аржанов в постели действует, как на полевых учениях своего батальона: весьма поспешно, энергично и напористо, не давая предполагаемому противнику опомниться. Ведь он считал, что любая женщина в отличие от него самого всегда готова к совершению полового акта и дело за малым – в подходящий для него момент принудить ее к этому.
Она чувствовала, как сильно он сейчас возбужден. Она даже слегка изогнулась, чтобы супруг быстрее достиг нужной точки и ни капли его раскаленного семени не пропало бы зря. Пока он совершал эти сильные и глубокие толчки, Анастасия закрывала глаза. Внезапно перед ее мысленным взором возникла одна из волнующих картинок этой необычной книги, и она захотела, чтобы он поступил с ней точно так же.
Шнурок не поддавался. Она просто разорвала кружева на груди, желая освободить соски, что горели, как в огне, и медленно твердели от охватывающего ее возбуждения. Аржанов посмотрел на Анастасию, не понимая, чего она хочет. Обеими руками она обхватила его голову и прижала к себе. Он почти уткнулся губами в ее левый сосок. Она простонала:
– Ну сделайте же это!..
Осторожно он втянул в рот маленький темно-розовый, похожий на вишенку кусочек плоти, облизнул языком и потом слегка сдавил зубами. Как будто горячая волна накрыла Анастасию после этого. Не в силах противиться совершенно животному чувству, она подалась вперед и свела над спиной мужа скрещенные ноги, впервые ощущая себя и его единым целым.
Стыда больше не было. В течение той ночи Анастасия еще дважды обращалась к Андрею Александровичу, прося его о супружеской ласке. Он отвечал охотно. Жадно целуя ей груди и сжимая пальцами соски, подполковник Аржанов постепенно доводил молодую жену до исступления и вкушал неземное блаженство под ее дикие крики и стоны. Теперь он удивлялся сам себе: и почему доселе Анастасия казалась ему женщиной холодной и абсолютно бесчувственной?
Может быть, это простейшее пособие по технике секса, изданное в Париже, действительно помогло бы им, но через три дня пришел приказ о походе. Ширванский пехотный полк возвращали в 3-ю дивизию графа Каменского. А дивизии было предписано идти за границу, через Бессарабию и Валахию к болгарским городам Силистрия, Рущук и Шумла.
Такой поход на сотни верст, в чужой стороне – не домашний выезд на «кампаменты». Занятый множеством неотложных дел в своем батальоне, Аржанов уходил из дома рано утром и возращался поздно вечером, совершенно без сил. Все, что требовалось от него, он, однако, выполнил точно и в срок и получил благоволение от командира полка полковника Бурнашова.
В начале мая 1774 года Ширванский пехотный полк вместе с другими частями 3-й дивизии успешно переправился через Дунай у крепости Измаил, имел трехдневный отдых в городе Тульча и пошел дальше – по дороге, пролегавшей среди тучных причерноморских полей Валахии. Первое столкновение с неприятелем произошло 2 июня у селения Базарджик. Каменский взял его с ходу, выбив оттуда пятитысячный отряд янычар.
Анастасия очень хотела увидеть настоящий бой, но здесь ей это не удалось. Каменский оставил обозы далеко от Базарджика. До них доносились лишь канонада и приглушенные крики «Ура!», с которыми русская пехота бросалась на насыпные турецкие редуты. В Базарджике дивизия стояла два дня, потом выступила в поход снова. У деревни Юшенлы 9 июня к ней присоединилась дивизия генерал-поручика Суворова. Это произошло ранним утром. Так как Суворов прошел двадцать верст за ночь, чтобы успеть к Каменскому, то генералы решили дать войскам отдых. Полковые обозные повозки составили в караван, разбили лагерь с палатками и кострами и начали готовить кашу.
Генералы даже не подозревали, как близко от них находится неприятель, за густым Делиорманским лесом в это время двигался сорокатысячный корпус турецкой пехоты и конницы под командованием рейс- эфенди Абдул-Резака. Он шел от Шумлы к Гиросово и тоже ничего не знал о сосредоточении русских в шести верстах от города Козлуджи.
Вдруг передовые казачьи разъезды донесли о появлении отряда турок у края леса, на дороге. Увидев русских, отряд стал отходить в лес. Казаки бросились следом. Но в лесу им пришлось худо. Лесная дорога сужалась, развернуться в лаву для атаки они не смогли. К тому же албанские стрелки, прятавшиеся за деревьями, открыли по ним прицельный огонь. Донцы повернули назад. За ними устремилась колонна спаги – турецкой феодальной конницы.
Тем временем русские генералы спешно строили боевые порядки у края леса, по обеим сторонам дороги. Первыми подошли суворовские солдаты: два егерских батальона майора барона Ферзена и майора Рекка, гренадерский батальон майора Трейдана. Вскоре к ним присоединился гренадерский батальон подполковника Мэкноба из дивизии графа Каменского.
Все это происходило ввиду лагеря, примерно в версте от него.
Солдаты выполняли приказы офицеров очень быстро и охотно. Ветерок доносил до них запах готовящейся еды. Кроме того, в лагере остались их ранцы и артельные повозки с имуществом, которые сейчас нужно было защитить от турецкого разграбления.
Буквально за пятнадцать минут на желтом поле несжатой ржи выросли живые бастионы – каре, образованные плотными шеренгами егерей в зеленых камзолах и гренадер – в красных. В лучах полуденного солнца их штыки грозно сверкали. Орудия на углах каре сделали первые выстрелы, изрыгнув длинные языки пламени.
К ним от леса катилась многоцветная волна турецкой пехоты. Османы кричали: «Аллах акбар!». Их было больше, чем наших. Но меткие выстрелы артиллерии вырывали из толпы целые ряды. Русская картечь визжала и свистела над головами воинов ислама, и они поневоле замедляли свой бег.
Анастасия с помощью камердинера мужа Никиты взобралась на крышу кареты и оттуда наблюдала за битвой. Сердце у нее сильно билось от волнения. Она не понимала, почему солдаты не стреляют. Ей казалось, что еще мгновение, и русские каре рухнут под напором дикой вражеской стихии. Однако, подпустив турок на сорок шагов, егеря и гренадеры ударили по ним дружным залпом. Фасы каре сверкнули огнем и окутались дымом. Круглые свинцовые пули уложили на поле тех, кто бежал впереди. Остальные, наткнувшись на щетину штыков, не выдержали прямого соприкосновения и повернули назад. «Ура!»– гаркнули им вслед русские, и бегство янычар сделалось паническим.
– Господи! – перекрестился Никита. – Прости их бусурманские души. Теперь уж победа наша. Смотрите,
