Работа над ошибками

Отдайте мне мою чертову одежду. Сэр.

Ты же знаешь, работу я тебе дать не могу. Денег тоже. Все ведь из-за этого? Да?

Из-за чего из-за этого?

Как я могу тебе помочь, если ты не говоришь, в чем дело? Ты вообще ничего не говоришь, а если и говоришь, то все про школу да про школу, как будто это было на прошлой неделе. Черт, да «Фабрика искусств» и та была уже сколько лет назад?

Из-за чего из-за этого?

Присосавшись к сигарете, он подошел к окну. Констанс тебя не знает. Я ей рассказал про тебя, про __________ и про то, как мы вместе работали, но для нее это… прошлое. Далекое прошлое. Понимаешь?

Из-за чего из-за этого?

(Жест, охвативший комнату, поврежденную штукатурку, барахлящую батарею, никотиновую дымку, меня, Грегори Лин-на, сидящего на краю кровати.) Этого, Грег.

У меня здесь есть доступ к словарю и другой справочной литературе. Я посмотрел там слово «коллаж». Одно из определений такое: «соединение несходных элементов».

Ар деко

Декоративный стиль… характеризуется яркими, контрастными цветами, отсутствием симметрии, перегруженностью деталями, геометрическими орнаментами.

Ар нуво

Декоративный стиль, изобилующий… органическими или природными формами; характеризуется кривыми, изогнутыми линиями, отсутствием прямых линий.

Ар труве

Найденное искусство. Создается не художником, но через его посредство, из «найденных» или природных объектов, своеобразная форма которых есть результат воздействия естественных стихий либо каких-то конкретных обстоятельств.

…отсутствие симметрии… изогнутые линии… отсутствие прямых линий… форма, возникшая вследствие конкретных обстоятельств…

И вы вернулись домой?

Я киваю.

Через три дня после того, как он… точнее, после того, как вы поселились в его доме вместе с ним и его, э-э, сожительницей?

Да.

Он знал, что вас разыскивает полиция?

Я ему сказал.

Но не сказали, почему.

Нет, сказал. Частично.

Вас не волновало, что, вернувшись домой, вы, так сказать, подвергаете себя риску? Что вас могут арестовать?

Я пожимаю плечами. Я хотел, чтобы он понял.

Что понял?

Просто понял.

Когда мое дело передадут на рассмотрение суда, мой адвокат будет меня представлять. Это самое представление меня очень занимает. Весь этот символизм, действие от лица кого-то и вместо кого-то, попытка выразить, отобразить чужую суть. Адвокатское искусство – искусство изобразительное, в том смысле, в частности, что секрет успеха кроется в чрезвычайном внимании к деталям, к достоверности, к реалиям. К фактам. Энди не терпел реализма. Реальный по сравнению с чем, всегда спрашивал он. Также он не терпел утверждения, что задача искусства (а следовательно, и задача художника) состоит в воспроизведении действительности и что картина непременно должна изображать что-то и быть о чем-то. Эндрюсианский афоризм:

У меня как художника одна задача: замазать холст так, как мне хочется, либо, если не хочется, не замазывать вовсе.

Этот лозунг висел у него над камином в кабинете на «Фабрике», до сих пор, надо полагать, висит. Рядом с надписью «НЕ КУРИТЬ». Мистер Эндрюс говорил: «Это мои жизненные принципы. И если второй я нарушаю чаще, чем первый, то лишь потому, что на выкуривание сигареты уходит куда меньше времени, чем на написание картины».

Мой адвокат, под легким давлением с моей стороны, определяет свои обязанности следующим образом: постараться добиться справедливого отношения к клиенту. В деле Короны против меня, Грегори Линна, «справедливым» станет приговор, адекватный ограниченности моей ответственности. С этой точки зрения, говорит адвокат, он и будет меня представлять. И основная трудность заключается лишь в моем нежелании и, как бы получше выразиться, неспособности представить ему связную информацию, на которую суд сможет опереться при вынесении вердикта. М-да. Что на свободе, что под стражей, я для них неуловим. И хотя всю вину за это адвокат пытается свалить на меня, проблема, безусловно, в нем. Он из тех людей, которые, увидев абстрактную картину, сразу начинают спрашивать: а что это значит? Они зациклены на фактах, на непротиворечивости сведений. После ареста меня сфотографировали. На фотографиях – мое лицо в фас и в профиль. Если бы мне вздумалось сбежать, эти фотографии поместили бы в газеты и показали по телевизору. Для опознания они бы сгодились. Идентичность, если говорить о простом физическом сходстве, неизбежно сводится к чему-то внешнему, поверхностному. Именно такого рода сведения пытается, к несчастью для самого себя, извлечь из наших бесед мой адвокат. Он хочет, чтобы плоды работы моего сознания можно было, как фотографии, пронумеровать, рассортировать по датам, проштамповать и убрать на хранение. Создать серию моментальных психологических снимков, слепок моего сознания. Набросок моей личности, при сравнении которого с оригиналом всякий человек непременно бы восклицал: мой бог, ну до чего же похоже!

А хрен-то. Вот что я скажу.

Я вошел с черного хода, с задворков. С замком на калитке справился легко, а ключ от задней двери у меня был. Ночь стояла облачная. В доме было тихо, свет в окнах не горел. Все спокойно. Я открыл дверь и бесшумно, как вор, вошел в дом. В кухне было холодно и как-то затхло, в воздухе висел отчетливый запах заплесневевшей пищи. Я включил свет. Все как было в день моего отъезда в Оксфорд – тарелки и сковородки на сушке, неоплаченный телефонный счет на столе, там, куда я его и положил. В других комнатах первого этажа сразу был виден непорядок: ящики и дверцы закрыты неплотно, мебель передвинута. Всюду духота, пыль. На коврике перед дверью гора почты: рекламные листки, пицца на дом и тому подобное, бесплатные газеты, записки – явно от тети, – которые я не стал читать. Я поднялся наверх. Дверь в мою комнату была закрыта, но не заперта, ручка болталась свободно, и я увидел, что на месте замка красуется дыра.

Они забрали абсолютно все: стена над письменным столом была совершенно голая (лишь комочки клейкой голубой пасты свидетельствовали о том, что когда-то здесь висели карты и настенная таблица), ящики стола – открытые и пустые (один из них выдвинули так далеко, что он вывалился), коробки с досье исчезли, папки и бумаги, которые я сложил на столе, пропали. Они забрали у меня все, даже ручки и карандаши, даже линейку, даже баночку клея, которым я приклеивал фотографии. Я не мог отвести глаз от стены, от стола, от запорошенных пылью квадратных следов коробок на ковре, я смотрел так, словно исчезнувшие предметы в любую минуту могли появиться снова. Но найти удалось лишь то, что можно было заметить только внимательным взглядом, – ряды серовато-белых комочков жеваной бумаги, испещрявших внутренние поверхности стола, стула, ящиков.

Заметки о символических изображениях

Некоторые знаки древних письменностей происходят от стилизованных изображений предметов, которые они обозначали. Например, около 1500 года до н. э. в семитских языках слово «бык» передавалось на письме символом V, изначально возникшим как примитивное изображение головы быка. Этот знак читался как некий горловой звук, который всякий человек, говоривший на данном языке, понимал как слово «бык». При этом, однако, следует иметь в виду, что картинка не есть бык, слово не есть картинка, а звук не есть слово. У многих так называемых примитивных народов – например, у сибирских юкагиров – существует целая система передачи довольно сложных сообщений графическим способом (т. е. с помощью картинок), вне всякой связи с разговорной