— Рэм Николаевич спрашивал, когда ему приехать, — сказал Банипартов.
— Позвони и скажи, пусть прилетает. Он мне нужен. Понял?
— Сегодня же свяжусь, — пообещал Василий Васильевич.
— И еще у меня просьба. — Аркадий Павлович снова потер виски. — Надо будет встретить Регину Эдуардовну…
Это была жена Баулина.
— Когда она будет?
— Не знаю. Послали срочную телеграмму, осторожно подготовили, просили прилететь. — Ростовцев глянул на часы. — Телеграмму она должна уже была получить. Уверен, даст знать о вылете. — Он посмотрел на Банипартова, хмуро вертевшего в длинных пальцах авторучку. — Только не думай, что я спихиваю на тебя не очень-то веселую миссию, а сам…
— Встречу, конечно, о чем разговор! — даже обиделся Василий Васильевич. — Жена Баулина не кто- нибудь. — Он поднялся. — Я тебе больше не нужен? А то у меня встреча с одним деятелем… Полезен нам…
— Иди, иди… А я еще посижу.
— Ждешь московских следователей? — спросил коммерческий директор, берясь за ручку двери.
— Нет, — буркнул Ростовцев. — Надо подписать срочные бумаги.
Он немного кривил душой, надеясь, что следователи все-таки нанесут ему сегодня визит. Хотя бы из вежливости.
Без стука вошла Эмма Капитоновна, везя перед собой столик на колесиках.
— Аркадий Павлович, — произнесла она тоном, не терпящим возражений, — бутерброды и чай.
— А что, — оживился Ростовцев, — Очень кстати.
Он хотел спросить, не звонили ли ему московские следователи, но воздержался.
Дежурный по Березкинскому поселковому отделению милиции повел Чикурова на второй этаж.
— Рогожин в кабинете начальника, — пояснил он. — Товарищ майор в отпуске, вот мы и решили…
— А что, в камере нет мест? — усмехнулся Игорь Андреевич.
— Никак нет, товарищ следователь по особо важным делам, — поспешно произнес дежурный. — В камере только один задержанный… Товарищ Макеев сказал, что гражданин Рогожин депутат, а потому… Вы не беспокойтесь, все меры приняты.
Какие приняты меры, он объяснить не успел, так как подошли к кабинету начальника отделения. Лейтенант открыл дверь ключом, пропустил вперед Чикурова.
В комнате не было света. Дежурный щелкнул выключателем.
— Что же это вы сидите в потемках, Юрий Юрьевич? — спросил Чикуров у мужчины, прикорнувшего на диване.
Кажется, тот дремал. От яркого света Рогожин зажмурился, недоуменно посмотрел вначале на Чикурова, потом на лейтенанта.
— Следователь по особо важным делам при прокуроре РСФСР Игорь Андреевич Чикуров, — представился Чикуров.
Задержанный зачем-то провел по вороту рубашки, оправил ее.
Рогожину было лет сорок пять. Густые, чуть вьющиеся волосы, карие глаза, тонкий с небольшой горбинкой нос.
Игорь Андреевич посмотрел на дежурного, давая понять, что тот свободен. Лейтенант вышел.
— Давайте побеседуем, — сказал Чикуров, устраиваясь за столом начальника отделения. Он обратил внимание, что в комнате не было ни одного телефонного аппарата. — Садитесь, пожалуйста, поближе, — кивнул Игорь Андреевич на один из стульев.
Рогожин пересел и не очень весело произнес:
— Вы хотите сказать, что будет допрос.
— Да, — кивнул Чикуров.
— Впрочем, я понимаю, обстоятельства не в мою пользу. — Задержанный устало потер лоб. — Оказался рядом… — Он усмехнулся. — Зачем только надо было разыгрывать со мной комедию?
— Какую? — не понял следователь.
— Заперли… Убрали телефоны… Галстук попросили, якобы надо было надеть кому-то для опознания… Хорошо, что я не ношу ремень, а то поддерживал бы сейчас брюки руками.
— Вас задержали, — сказал Чикуров, — для выяснения.
— Я сразу догадался… Скажу вам то же, что и товарищу Макееву: никакого отношения к убийству Баулина я не имею.
— Отчего же вы хороните Баулина? Он жив.
— Жив? — не скрывая радости и облегчения, произнес Рогожин. — Слава богу! Но ведь пацаны говорили… Нет, это правда?
— Да, пока жив, — кивнул Чикуров. — Однако положение его критическое.
— Неужели же наши врачи не помогут! — с надеждой воскликнул Юрий Юрьевич.
«Похоже, он искренен», — подумал Игорь Андреевич.
Честно говоря, он ожидал, что задержанный встретит его упреками, жалобами, возможно, даже угрозами. Реакция главного зоотехника на задержание удивила следователя.
Рассудительность? А может, хорошо рассчитанный ход, игра?
Игорь Андреевич с любопытством рассматривал сидящего перед ним человека.
— Расскажите, пожалуйста, как вы очутились утром возле Лавутки? И именно в том месте? — перевел Чикуров разговор в деловое русло. — Если не возражаете, я запишу наш разговор на магнитофон. — Следователь полез в портфель за своим портативным магнитофоном, который верно служил ему вот уже два года.
— А чего возражать. Видимо, так удобнее. — Подождав, пока Чикуров включит магнитофон, Рогожин, откашлявшись, начал свои показания: — Вы спрашиваете, почему я утром был на Лавутке? Коротко мой ответ можно сформулировать так: ездил туда по делу.
— А если подробнее? — улыбнулся Чикуров, желая несколько разрядить создавшуюся напряженность.
— Вряд ли вас интересуют заботы зоотехника…
— Нет, почему же, расскажите, — настаивал Чикуров, который считал, что подробный рассказ свидетеля или обвиняемого помогает следователю не только глубже вникнуть в обстоятельства, но понять, насколько правдивы показания. Во-первых, не так легко придумать детали, как думается иногда, а во- вторых, при многократных допросах противоречие в мелочах, путаность помогают изобличить лжеца.
— Вы знаете, — начал Рогожин, — сколько в нашем хозяйстве сейчас коров? Тысяча голов.
— Да, много, — заметил Игорь Андреевич.
— Много? А сколько коров у населения? Наберется всего десятка два… А лет двадцать пять назад у населения было две тысячи голов, в совхозе — полторы. И все паслись, все были обеспечены кормами на зиму. А сейчас на дядю надеемся, комбикорма и зерно скармливаем. Увлечение комбикормами привело к тому, что во многих хозяйствах забыли замечательную крестьянскую традицию — любовь и уважение к луговым травам. Сейчас многие луга превратились в неудобья. Вот и получается: какой урожай трав даст матушка-природа, на том и спасибо. А когда от земли только берут и берут, она, обиженная, дает все меньше и меньше. Недаром говорят: земля — кормилица, но и она есть просит… Вы знаете, когда я учился в «Тимирязевке», квалификацию повышал, слушал лекцию об опыте животноводов Англии, Голландии, Швейцарии… Там владельцы молочных стад считают — и вполне справедливо, — что выпас дойных коров на траве является самым дешевым методом производства молока. И фермеры не жалеют денег на внесение удобрений, орошение, известкование пастбищ. Концентраты используются экономно, упор делается на зеленую траву, сено… Я считаю, что у нас можно повысить производство молока и мяса минимум в полтора раза, если эффективнее использовать природное кормовое поле…
Чикуров поделился с Рогожиным тем, что видел недавно по телевидению передачу «Сельский час», в которой выступал какой-то ученый и доказывал, что генеральный путь — создание комплексов
