долю секунды, Нефедов нанес сокрушительный удар ребром левой ладони по шее.
Вскинув подбородок, парень завалился набок. «Ночь все окрасит в черный цвет, – подумал Валентин, покачиваясь, – и кровь, и битое стекло…»
Тяжелый удар по темени. Очевидно, бутылкой. Лейтенант потерял сознание, как только уткнулся лицом в придорожную грязь.
«В кои-то веки выдался свободный вечер, – стоя под упругими струйками воды, с удовольствием думал Бородин. – В «Салют» сходить на «Ошибку резидента», что ли? Все хвалят. А по дороге заскочу на пару минут к соседу. Он, наверное, дуется на меня. Раньше бегал к нему чуть не каждый день, да все с какой- нибудь просьбой, а теперь и носа не кажу. Неудобно».
Приняв душ, Сергей интенсивно растерся широким махровым полотенцем, привел в порядок прическу и, уделив должное внимание вечернему «парадно-выходному» туалету, направился е Евгению Петровичу.
– А, Сережа! – сосед приветливо улыбнулся, увидев на пороге сияющего, как новая копейка, Бородина. – Милости просим, заходи! А я как раз чаек заварил. Индийский. Напиток богов. Или, может, по случаю наступающего сообразим чего-нибудь покрепче? Судя по униформе, за руль ты сегодня садиться не собираешься?
– Если ничего непредвиденного не произойдет, – проходя в комнату, Сергей досадливо махнул рукой. – И так по горло сыты.
– О работе – ни слова, – Евгений Петрович сделал Протестующий жест. – Присаживайся, я сейчас.
– Да я, собственно, на секундочку. Решил вот в кино махнуть на последний сеанс.
– Сам или с девушкой? – донесся из кухни голос.
– Сам, – чуть смутился Сергей.
– А когда начало?
Бородин взглянул на часы.
– Через сорок минут.
– Ну, тогда в аккурат успеем.
Вскоре Евгений Петрович возвратился в комнату, неся в руках поднос.
– Как говорится, чем богаты, тем и рады. Скромная холостяцкая закуска.
– А чего же вы не женились, Петрович? – улыбнулся Бородин.
– В молодости как-то не сложилось. А теперь… Что уж нам о женитьбе думать, когда такой орел, как ты, бобылем ходит.
– За мной не заржавеет! – отшутился Сергей.
– Смотри, парень, добегаешься! – лукаво подмигнув, хозяин квартиры наполнил рюмки. – Ну, давай! Тост у меня традиционный: за успех.
Некоторое время ужинали молча, пока Бородин не спросил:
– Помните, я вам рассказывал про убийство таксиста?
– Как же, как же, – оживился сосед. – А что, нашли убийцу?
– Пока нет, но лед тронулся. Шеф вышел на группу картежников-деловаров, один тип из этой компашечки уже у нас. Барахтается, гад, но скоро начнет пускать пузыри. Шеф и не таких раскручивал.
– Так что, того бедолагу порешили за карточные долги?
– Мотивировка преступления окончательно не выяснена, – напыщенно изрек Бородин, – хотя не исключен и такой вариант.
– Хорошо, что шеф у тебя башковитый мужик, – Евгений Петрович налил еще по рюмке. – А то развелось всякой нечисти. Не поверишь, иной раз на улицу вечером выходить не хочется.
– Да чего там говорить! – Сергей придвинулся к соседу. – А как вам понравится последний случай? Но это строго конфиденциально. Буквально на днях задушили беременную женщину прямо у нее в квартире.
– Беременную? – ужаснулся Евгений Петрович.
– Наверное, дело рук какого-то маньяка. Ну ладно, не будем портить себе предпраздничное настроение, да и пора мне. Спасибо за угощение. Огурчики у вас просто замечательные!
– Так захвати баночку. Я летом столько накрутил, что и за два года не осилю.
– Ну, это дело поправимое! – рассмеялся Сергей. – Всегда можете рассчитывать на мою помощь.
Кормилин тяжело ворочался на постели. Больше всего ему сейчас хотелось забыться во сне, но сон, как назло, не приходил. Не помогло даже испытанное средство – недопитая бутылка «Наполеона» сиротливо возвышались на столе среди небрежно намазанных бутербродов.
Неприятные мысли бередили душу Ивана Трофимовича. «И посоветоваться не с кем, – с тоской подумал он. – Преданные друзья, доброжелательные знакомые, любимые женщины… А было ли все это в моей жизни? Был ли я когда-нибудь по-настоящему счастлив? Вместо друзей – карточные партнеры, вместо семейного очага – одноразовая любовь, необременительные мимолетные связи. Вечно ловчил, изворачивался, каждой сотенной радовался, как папуас блестящей безделушке. Вздрагивал по ночам от страха, но считал себя умнее других. А в итоге? Пустота, одна пустота вокруг…»
– Я никогда не пойду на это, запомни, ни-ког-да! – в голосе одного из говоривших слышался неприкрытый страх.
– Как миленький пойдешь, а лучше – поедешь, – криво ухмыльнулся собственному каламбуру второй,
