Внезапно, в последнюю минуту, отчаявшийся Джимми кое-что вспомнил:
— Пожалуйста, подождите минутку! Это очень важно. Послушайте… Дедушка мне рассказывал…
Педроза наморщил лоб.
— Слушать ничего не желаю!
— …об одном главаре банды. Тот схватил двух своих врагов. И собирался убить обоих, но потом сообразил, что, если оба умрут, некому будет рассказывать, какой тот главарь жестокий и сколько разных преступлений он совершил. И потому он одного убил, а другого отпустил, и отпущенный всем рассказывал, как страшен этот главарь. И с тех пор никто его больше не трогал.
— С ума ты сошел, что ли? — Не веря своим ушам, Клер смотрела на Джимми округлившимися глазами.
— Ну я считаю, что лучше пусть хоть один из нас уцелеет.
— Хватит! — рявкнул Педроза.
Клер и Джимми подняли на него глаза.
— Очень хорошая история. И мудрая. Но, к счастью, меня на «Титанике» уже и так все боятся. А как только мы запасемся топливом, я прикончу тех, кто не встал на мою сторону… Ну а вы оба мне особенно досаждали, так что я дарую вам право быть убитыми первыми. Кто же из вас хочет быть убитым самым первым?
Клер злобно уставилась на Педрозу.
— Вы — жуткий негодяй! Надеюсь, вы сгорите живьем в аду!
Джимми понял, зачем она злит Педрозу: хочет, чтобы он убил ее первой, хотя Джимми от этого легче все равно не будет.
Но он, Джимми, ее опередит. Он кивнул Педрозе.
— Вы не просто негодяй. Вы еще и пугало одноногое.
Но Клер не хотела упускать первенство.
— Вы дрянной урод и мерзавец! И дети ваши будут такие же уроды и мерзавцы…
Не сдавался и Джимми.
— А омлеты ваши вонючие, и все у вас за спиной смеются над вашей стряпней!
— Молчать!
Джимми и Клер смолкли.
— Умри ты! — Педроза наставил пистолет на Клер и нажал на спуск.
Джимми, сам не понимая, почему, бросился на Клер и столкнул ее с места как раз в ту секунду, когда раздался выстрел. Пуля ударила ему в грудь. Он не успел ни ощутить боль, ни услышать вопль Клер, ни даже подумать напоследок о «Макдоналдсе». В глазах у него почернело.
37
На том свете
Темнота.
Полнейшая и непроглядная.
Джимми не мог понять, открыты у него глаза или закрыты, и вообще, есть ли у него глаза? Может быть, он теперь какая-то бесформенная масса, плавающая в космосе… Впрочем, нет: руки у него есть, вот он потрогал левой рукой правую, а потом наоборот. И ноги есть.
Джимми отчетливо помнил, как оттолкнул Клер от наведенного на нее пистолета Педрозы, как почувствовал ужасный удар в грудь, а потом… потом… всё…
Джимми провел рукой по груди и ощутил под пальцами кожу. Ни раны, ни бинтов, Всё как всегда.
Такая возможность Джимми совсем не понравилась.
И он крепко зажмурил свои воображаемые глаза.
— Джимми!
Это голос Клер.
— Джимми!
— Джимми! Ради бога! Я же вижу: ты шевелишься, давай, вылезай из-под одеяла, отвечай мне!
— А вы не могли бы сделать ему какой-нибудь укол?
Это опять голос Клер.
И тут прозвучал еще один знакомый голос — голос доктора Хилла.
— Нет, Клер, у него все еще шок, подожди, он сам придет в себя.
Джимми тихонько отодвинул край одеяла и посмотрел поверх него. Резкий свет чуть не ослепил его, так что он смог различить только два расплывчатых силуэта.
— Ага! Спящий просыпается! — заметил доктор Хилл.
— Это потому, что мы заговорили об уколе, — сказала Клер. — Он ведь труслив, как заяц.
Медленно, медленно их фигуры делались более отчетливыми.
Он в лазарете. В лазарете «Титаника».
Когда Джимми попробовал заговорить, голос плохо его слушался.
— Не понимаю… Я же… Где Педроза? Черт возьми… да что происходит?
Ему улыбалась Клер. Доктор Хилл взял его руку и стал считать пульс. Удовлетворенный, он улыбнулся Клер.
— Я вас оставлю. Познакомь Джимми со всеми подробностями.
Доктор вышел, Клер села на край кровати, где лежал Джимми.
— А что ты помнишь? — спросила она.
— Не знаю… не понимаю. Меня застрелили.
— Не помнишь, как к тебе спустились инопланетяне и заключили тебя в пузырек эктоплазмы?
—
— Шучу, — хихикнула Клер. — Джимми, ты спас мне жизнь! Ты оттолкнул меня от пули. Ты подставил под пулю себя, а она предназначалась мне.
— Да я, наверно, просто оступился. — Джимми не слишком нравилось, как Клер сияет, глядя не
