тарелки. Ей так хорошо было с ним здесь, в теплой уютной кухне, за опущенными шторами, когда за окном дует холодный осенний ветер. Вся осторожность Марианны куда-то пропала.
— Так и есть, — спокойно сказал Фредерик. — Не похоже, что ты постоянно готовишь свое оружие к бою.
— Вряд ли мне это подходит, — смеясь отозвалась она. — Ты так говоришь, словно я никогда не должна зарывать в землю свой томагавк.
— Вот как, — тихо отозвался он. — Тогда для представительницы племени команчей ты чертовски красива. У команчей серо-стальные волосы, собранные в пучок, лица все в морщинах и боевая раскраска на теле. А еще они твердят всем и каждому, что готовы защищаться до конца.
— Неужели? — Марианна усмехнулась. Среди всей путаницы, царящей у нее в голове, она внезапно осознала, что может быть счастлива только здесь, только с ним. — Не могу представить тебя с такой седовласой морщинистой мегерой, да еще с томагавком в руках.
— Ас какой женщиной ты можешь меня представить?
Марианна погрузила руки в мыльную воду, мысленно решив, что в этом разговоре есть что-то возбуждающе опасное.
— Понятия не имею.
— Имеешь, — хрипло прошептал он.
— Ну, я думаю, это должна быть красивая женщина. Женщина, которая выглядит сногсшибательно, под стать тебе.
— Меня не интересуют женщины, как украшения. И никогда не интересовали. Ты, как никто другой, должна это понимать…
— Я? С чего это? — Марианна так хорошо знала Фреда что не отважилась даже поднять на него глаза.
— Ты же не считаешь себя украшением.
Она нервно засмеялась.
— Я не могу обсуждать эту тему в таком головокружительном состоянии, — заявила она, поворачиваясь спиной к раковине. Фредерик выронил чайную чашку. Он вплотную подошел к ней и, опираясь руками о раковину по обе стороны от нее, смело встретил пристальный взгляд синих глаз.
— А какую тему ты хотела бы обсудить? — насмешливо спросил он. — Может, поговорим о садоводстве? Или о политике? Или о брачных играх бобров?
Марианна разглядывала его руки, все больше убеждаясь в том, что причина головокружения отнюдь не в вине. Ее сердце бешено колотилось. Дышать становилось труднее.
Она смотрела на сильные руки Фреда, на густые темные волосы, вьющиеся под ремешком часов. Постепенно скользя вверх, взгляд Марианны остановился на изгибе его шеи, на широких плечах. И когда наконец она осмелилась поднять глаза, ей уже попросту не хватало воздуха от возбуждения.
— Давай поговорим о чем-нибудь еще, Марианна. Например, о Стивене.
— Нет. Не стоит говорить об этом. Моя жизнь, — шепотом добавила она, — не тема для обсуждения.
Фред ничего не ответил. Он просто обнял Марианну и привлек к себе. Она уткнулась лицом ему в грудь и слушала спокойные ровные удары его сердца, с трудом подавляя в себе внезапное желание заплакать.
— О, Марианна, — прошептал Фред, гладя ее по волосам. — Это было ужасно?
Ей всегда нравилось, когда он гладил ее по волосам. Марианне так хотелось, чтобы ее утешили.
— Ужасно потерять отца, — прошептала она.
Фредерик молчал. Ему и не надо было ничего говорить. Он все понимал. Марианна знала это.
— Почему ты не хочешь говорить со мной об этом? — резко спросил Фред. Марианна зажмурила глаза. Фред вздохнул, но она поняла, что он не рассердился, как обычно. Лишь молча гладил ее волосы.
Сейчас все крепости были разрушены, и Марианна это понимала. Но и оборона Фредерика дала трещину. В конце концов, он тоже выпил несколько бокалов вина. Марианна отстранилась и взглянула ему в лицо, внезапно осознав, что любит этого человека и никогда не переставала его любить.
Она сделала судорожную попытку объяснить себе все логически: это просто стечение обстоятельств. Стива больше нет. Как нет и ее отца, которого она так любила. И тут появляется Фред. А вместе с ним — ностальгия по прошлому.
Однако это был слабый довод. Марианна понимала: дело в том, что ее сердце всегда принадлежало только ему. По жестокой необходимости она упустила шанс связать с ним свою жизнь. А теперь? Есть ли у нее этот шанс теперь?
Марианна глубоко вздохнула и отошла от него. Теперь мне надо быть вдвойне осторожной, думала она. Если Фредерик действительно хочет причинить мне боль, ему не потребуется для этого много усилий.
Чувствуя на себе взгляд Фредерика, она достала из буфета три чашки.
— Я так понимаю, ты не хочешь говорить со мной о своем замужестве.
— Я уже сказала, — пробормотала Марианна, поворачиваясь к нему спиной, — тут не о чем разговаривать.
— В таком случае почему такая секретность?
— Почему ты не можешь забыть о том, что случилось? — Услышав в своем голосе Предательское отчаяние, Марианна тут же попыталась скрыть его, суетясь возле кофеварки.
— Он шантажировал тебя, верно?
— Почему ты так решил?
— Ты никогда не любила его. Никто из твоих близких друзей не ожидал, что ты выйдешь за него замуж. Патриция уверена, что по некоторым причинам тебе пришлось это сделать, ты была вынуждена…
— Патриция? — Марианна резко обернулась. — Когда ты разговаривал обо мне с Пат?
— Мы обедали после одного из ее спектаклей.
— Она никогда не говорила мне об этом. А почему вы обсуждали меня за моей спиной?
— Мы этого не делали, — твердо ответил Фредерик. — Тебе не о чем беспокоиться. Мы вспоминали прошлое и попутно поговорили немного о тебе.
— Вот как?
Патриция никогда не упоминала о том, что видела его. Почему? Неужели она решила, что благоразумней будет промолчать?
— Ради Бога, Марианна, — резко сказал Фред, — того, о чем ты подумала, не было.
— Перестань делать вид, что ты хорошо меня знаешь! — Марианна повысила голос. — Не изображай, что читаешь мои мысли.
— Я только сказал тебе об обеде с Патрицией. Ты тут же вспомнила, что она тебе об этом не рассказывала, сложила два и два, и у тебя получилось шесть.
— Ты можешь обедать, с кем пожелаешь, — вздернула голову Марианна. — Разумеется, я удивлена ее скрытностью. Но скорее всего она решила — и совершенно правильно, — что меня это не особенно заинтересует.
— Не заинтересует? Потому что ты жила здесь полной жизнью?
— Это глупо. — Марианна отвернулась, обнаружив, что у нее дрожат руки, а в голове вертится мерзкая картина: ее лучшая подруга и Фред Галли вместе в постели.
— А может, Патриция не упоминала об этом, потому что, когда я ее встретил, то был с другой женщиной?
— Все может быть.
— Может, ей было неловко говорить тебе обо мне и другой женщине. Пат, наверное, решила, что ты, как моя бывшая любовь, будешь немножечко ошеломлена.
Марианна коротко засмеялась.
— С чего бы это? Почему она могла так подумать? Я жила своей жизнью.
— Если можно назвать жизнью твой брак со Стивом.
— Ты же не знаешь, как мы жили.
