Предисловие
Есть люди, способные продолжать устойчиво работать, не имея большого успеха и внешней поддержки. Я не из таких. Мне всегда было нужно, чтобы кто-то еще верил, что моя работа имеет шансы и идет в правильном направлении. Я часто бывал удивлен, как это другие верят в меня, когда я сам очень слабо в себя верил. Порой я даже пытался стряхнуть с себя ответственность, налагаемую на меня их продолжающейся верой. Я говорил себе: 'Но ведь они в действительности не знают, что я делаю. Откуда им знать, если я сам не знаю?'
Моя первая антропологическая работа среди байнинцев на острове Новая Британия была неудачной, и у меня был частично неудачный период в исследовании дельфинов. Никакие из этих неудач никогда не ставились мне в упрек.
Следовательно, я должен поблагодарить многих людей и многие организации за то, что они поддерживали меня в те времена, когда я сам не считал себя хорошей ставкой.
Во-первых, я должен поблагодарить Ученый совет колледжа Св. Иоанна (Кембридж), избравший меня своим членом сразу после моей неудачи с байнинцами.
Далее (в хронологическом порядке), я глубоко обязан Маргарет Мид, которая была моей женой и очень близким сотрудником на Бали и в Новой Гвинее и с тех пор продолжает быть моим другом и коллегой.
В 1942 году на конференции Фонда Мейси (Масу Foundation) я встретил Уоррена Мак-Каллоха и Джулиана Бигелоу (Warren McCulloch, Julian Bigelow), которые тогда возбужденно говорили об 'обратной связи'. Работа над книгой 'Нейвен' (Naven, a Survey of Problems Suggested by a Composite Picture of Culture of a New Guinea Tribe Drawn from Three Points of View. Cambridge, 1936) привела меня на самый передний край того, что позднее стало кибернетикой, но мне недоставало концепции отрицательной обратной связи. Вернувшись после войны из-за границы, я пошел к Фрэнку Фремон-Смиту (Frank Fremont-Smith) из Фонда Мейси и попросил устроить конференцию по этому тогда загадочному вопросу. Фрэнк сказал, что он только что организовал такую конференцию с Мак-Каллохом в качестве председателя. Так и получилось, что мне посчастливилось быть членом тех знаменитых конференций Мейси по кибернетике. Мой долг перед Уорреном Мак-Каллохом, Норбертом Винером (Norbert Wiener), Джоном фон Нейманом (John Von Neumann), Эвелин Хатчинсон (Evelyn Hutchinson) и другими членами этих конференций ясно виден во всем, что я написал со времен Второй мировой войны.
В своих первых попытках синтеза кибернетических идей с антропологическими данными я получал поддержку от Гуг-генхаймовского научного совета.
В период моего вхождения в область психиатрии Юрген Руш (Jurgen Ruesh), с которым я работал в клинике Портера (Лэнгли), посвятил меня в многочисленные любопытные подробности мира психиатрии.
С 1949 по 1962-й я занимал должность 'этнолога' в Госпитале ветеранов (Пало-Альто), где мне была предоставлена удивительная свобода изучать все, что я находил интересным. Эту свободу и защиту от внешних требований мне предоставил директор госпиталя доктор Джон Дж.Прасмак (John J.Prusmack).
В этот период Бернар Зигель (Bernard Siegel) предложил, чтобы издательство Станфордского университета переиздало мою книгу 'Нейвен', которая лежала без движения со времени первой публикации в 1936 году. Мне также посчастливилось получить ленту со съемками игровых последовательностей между выдрами в зоопарке Флейшхаккера, которая показалась мне достаточно теоретически интересной, чтобы оправдать небольшую исследовательскую программу.
Своим первым исследовательским грантом в области психиатрии я обязан покойному Честеру Барнарду (Chester Barnard) из Фонда Рокфеллера, который несколько лет подряд держал экземпляр 'Нейвена' как настольную книгу. Грант был дан для изучения 'роли парадоксов абстрагирования в коммуникации'.
По этому гранту Джей Хейли, Джон Уикленд и Билл Фрай (Jay Haley, John Weakland, Bill Fry) присоединились ко мне и образовали небольшую исследовательскую группу внутри Госпиталя ветеранов.
Однако снова последовала неудача. Грант был дан только на два года, Честер Барнард ушел в отставку, а мы, по мнению персонала Фонда, не имели достаточных результатов, оправдывающих возобновление гранта. Грант истек, но моя группа продолжала оставаться со мной без оплаты. Работа продолжалась, и через несколько дней после окончания срока гранта, когда я писал отчаянное письмо Норберту Винеру, прося у него совета, где получить новый грант, гипотеза 'двойного послания' встала на свое место.
В конце концов нас спасли Фрэнк Фремон-Смит и Фонд Мейси.
После этого были гранты от Фонда психиатрии и от Национального института психического здоровья.
Постепенно выяснилось, что для дальнейшего продвижения в изучении логической типизации коммуникации я должен работать с живым материалом, и я начал работать с осьминогами. Моя жена Лоис работала со мной, и больше года мы держали около дюжины осьминогов в своей гостиной. Эта предварительная работа была многообещающей, однако нуждалась в повторении и расширении в лучших условиях. На это грантов не нашлось.
В этот момент появился Джон Лилли (John Lilly) и пригласил меня стать директором его дельфинария- лаборатории на Виргинских островах. Я проработал там около года и заинтересовался проблемами коммуникации китовых, но мне кажется, что я не создан для роли администратора лаборатории с сомнительным финансированием, расположенной в месте, где управлять делами невыносимо трудно.
Пока я сражался с этими проблемами, мне дали Премию для развития научной карьеры от Национального института психического здоровья. Эти премии распределял Берт Бут (Bert Booth), и я многим обязан его продолжающейся вере в меня и интересу.
В 1963 году Тейлор Прайор (Taylor Pryor) из Фонда океана (Гавайи) пригласил меня в свой Институт океана для работы с китовыми, а также для работы над другими проблемами коммуникации животных и людей. Именно здесь я написал больше половины данной книги, включая полностью всю часть 'Эпистемология и экология'.
В гавайский период я также работал с Институтом изучения культур при Восточно-Западном Центре университета штата Гавайи и обязан дискуссиям, проходившим в этом Институте, некоторыми теоретическими прозрениями, касающимися обучения-III.
Мой долг перед Фондом Веннера-Грена очевиден из того факта, что эта книга содержит не меньше четырех статей, написанных специально для конференций Веннера-Грена. Я также хочу поблагодарить лично госпожу Литу Осмун-дсен (Lita Osmundsen), директора отдела исследований этого Фонда.
Многие помогали мне по пути. Я не могу упомянуть здесь всех, но я должен особо поблагодарить доктора Верна Кэрролла (Vem Carroll), который подготовил библиографию, и моего секретаря Юдит Ван Слоотен (Judith Van Slooten), которая долго и тщательно готовила эту книгу к печати.
Наконец, у каждого человека науки есть долг перед гигантами прошлого. Во времена, когда следующая идея не приходит и все предприятие кажется тщетным, более чем приятно вспомнить, что с теми же проблемами боролись и великие. Своим личным вдохновением я во многом обязан людям, которые на протяжении последних 200 лет поддерживали жизнь в идее единства разума и тела. Это Ламарк - несчастный, старый, слепой основатель теории эволюции, проклятый Кювье, верившим в креационизм; Уильям Блейк (William Blake) - поэт и художник, который видел 'через свои глаза, а не ими' и больше любого другого знал, что значит быть человеческим существом; Самюэль Батлер (Samuel Butler) - самый способный современный критик дарвиновской эволюции и первый, кто начал анализировать шизофреногенную семью; Р.Дж.Коллингвуд (R.G.Collingwood), первым распознавший и в кристальной прозе проанализировавший природу контекста; и Уильям Бейтсон (William Bateson) мой отец, который в 1894 году был определенно готов к восприятию кибернетических идей.
Эта книга содержит почти все, что я написал, за исключением больших книг и обширных анализов
