Книга вторая
ЧЕРВЫ
— Мам, а Джордан по-настоящему в тебя влюбился?
Слоун внимательно посмотрела на сына. Вот хитрец! Джордан пошел в гостиницу за вещами, и Тревис не преминул воспользоваться возможностью выяснить у матери то, что его волновало.
Он уселся на высокий стул у стойки бара и, в свою очередь, внимательно изучал Слоун, готовившую себе коктейль.
— Ну так как?
— Не знаю. — Ответ Слоун был вполне честным. К тому же она не хотела обсуждать, как относится к ней Джордан, — ни с Тревисом, ни с кем-либо еще.
— Не знаешь, мама, или очень хорошо скрываешь? — недоверчиво протянул Тревис.
Слоун только подивилась глубокомыслию сына.
— С каких это пор, интересно, ты стал проницательным?
— Мама, ты никак не можешь привыкнуть к мысли, что я не вчера родился.
Слоун подавила короткий смешок.
— Я-то, представь себе, знаю, когда ты родился. Ты помнишь, я была от тебя тогда недалеко.
— А, понятно, ты хочешь сменить тему разговора. У тебя ничего не выйдет. Я ведь вижу, какими глазами вы смотрите друг на друга, как ходите — чуть ли не за ручку. И потом — он повсюду таскается за нами!
— Тревис, ты говоришь так, словно раскрыл величайшую тайну. Но тайны не существует!
— Пусть, но ты никому еще не позволяла так долго находиться с нами — с тобой и со мной…
— Тревис, позже ты узнаешь, что Фрейд в таких случаях…
— Кто такой этот твой Фрейд? — Тревис переменился в лице, услышав еще одну мужскую фамилию.
— Фрейд — известный ученый… да ладно, я тебе потом как-нибудь про него расскажу… Так вот, Джордан не таскается за нами повсюду, как тебе показалось. Он живет в Массачусетсе и с нами пробудет недолго.
— А, все понятно. Значит, у вас только секс…
На мгновение Слоун потеряла дар речи.
— Что ты сказал, я не вполне поняла?..
— Ну, я сказал, что вы только спите друг с другом.
Слоун почувствовала, как краска заливает ей лицо, и поспешила отвернуться. Ей никогда еще не приходило в голову, что у сына может сложиться свое мнение об ее отношениях с мужчинами. С тем же Джорданом, к примеру. Они вернулись из турне две недели назад, и само собой вышло так, что он остался с ней, хотя вопрос об этом специально не обсуждался. Они знали, что должны быть вместе, — и были вместе.
— Мама! — Тревис прервал эти размышления матери.
— А?
— Я хотел тебе сказать, что буду рад, если у тебя все получится с этим Джорданом. — И Тревис соскочил с табурета.
— Дорогая моя, а что ты скажешь вот об этом предмете?
Слоун отрицательно покачала головой.
— Слишком большой. Мне кажется, он будет меня стеснять.
Ювелирный магазин — один из многочисленных на Пятой авеню — ослепил их россыпью, горами драгоценностей. Вокруг Джордана и Слоун бурлила субботняя толпа покупателей, нагруженных свертками и пакетами.
— А Вот этот, смотри… — Джордан показал на огромный солитер.
— Великолепный, ничего не скажешь, но я не носила и не ношу бриллиантов. Не могу представить себя в бриллиантах! Я их не люблю.
«Какая скромница», — хмыкнул про себя Джордан, вслух же сказал:
— Что-то я пока не встречал женщин, которые не любят бриллиантов.
— Ничего не знаю о других, но у меня их никогда не было и… и… не будет! — вызывающе заявила Слоун и засунула руки в карманы серого пиджака.
Джордан расхохотался.
— Ладно, скажи тогда, какие камни тебе нравятся?
— Сапфиры. И чем они голубей, тем лучше!
— О, Боже, час от часу не легче! — Джордан поднял глаза к небу.
— Ладно, ладно. А ты чего высматриваешь? Я же вижу, что ты еще чего-то ищешь.
— Часы, — быстро ответил Джордан. — У моего отца скоро день рождения.
Слоун усмехнулась.
— Зачем мы тогда теряем время на все эти драгоценные безделушки, пойдем в отдел часов.
Джордан помедлил.
— Ты знаешь, у меня возникла другая гениальная идея: давай прогуляемся до магазина Картье.
Они медленно пошли по Пятой авеню, останавливаясь у разных красивых витрин. Слоун, например, совершенно покорила роскошная шуба из чернобурой лисы.
Она перехватила насмешливый взгляд Джордана.
— Ты не одобряешь мой вкус?
— Что ты, дорогая, я в восторге от твоего выбора — просто у моей матери было полдюжины эдаких шуб, не могу смотреть на этот мех без содрогания. Но если тебе нравится…
Джордан внезапно остановился перед другой витриной.
— О, а что ты скажешь об этом?
Слоун проследила за жестом Джордана. На витрине, среди роскошных колец, серег и браслетов, лежало, на вид простое, колье с одним камнем — огромным голубым сапфиром.
Слоун с трудом оторвала свой взгляд от сапфира, посмотрев на Джордана, тихо сказала:
— Да, с таким колье стоило бы жить.
— Как это понять?
Слоун засмеялась.
— Дорогой, я хочу сказать, что это самое красивое колье, которое я видела когда-либо в жизни. Но… хватит заниматься глупостями, тратить время на игрушки, — пойдем-ка лучше покупать часы. — Чмокнув Джордана в щеку, она решительно взяла его под руку.
Несколько дней спустя Джордан и Слоун прогуливались, взявшись за руки, по Центральному парку. Разговор перескакивал с одного на другое. Слоун, например, пристала к Джордану с вопросами, какая игра «аристократичней» — поло или теннис. Проголодавшийся Джордан, обрадованный, что они подошли к киоску с едой, купил пару хот-догов и две банки газированной воды.
— Ты с чем их будешь?
— С тушеной капустой и горчицей, — Слоун подняла воротник: дул резкий октябрьский ветер.
— Ты можешь себе представить: столько раз был в Нью-Йорке и ни разу не заходил в Центральный парк… Моя жена беременна, — обратился Джордан к продавцу, — она так много ест, что рехнуться можно.
— Джордан, что ты мелешь!
— Ладно, ладно, не кипятись.
— Джордан, ты зря увиливаешь от интервью. Моих в том числе. Нет на тебя дотошного репортера — тот своими вопросами из тебя душу вынет.
— Ты права, как всегда. У меня в прошлом году брала интервью одна дама из Техаса. Поймала
