поверил, что это его ребенок. Не успела даже сказать про аборт. Макс, видно, сам позаботился…
Флеминг кивнул:
— Да, к сожалению.
— Поздно жалеть, папа, поздно…
— Твое право подать на Макса в суд.
— Не знаю… Единственное, что я хочу сделать как можно скорее, — так это покончить с фарсом под названием «наш брак».
— Нам придется вернуться в Штаты! — Хильер повернулся к жене. — Причем сегодня же.
— К чему такая спешка? — машинально спросила Надин, занятая выбором туалета: стоя перед стенным шкафом, она перебирала платья.
— Дела требуют, — бросил Гевин, не отрываясь от газеты.
— А я спрашиваю — зачем? — Надин выбрала наконец платье цвета сапфира и разложила его на кровати. — У тебя всегда дела, особенно в последнее время.
— Представь себе, действительно у меня в последнее время возникли проблемы, и мы должны вернуться домой.
— И что значит — «домой»? — саркастически протянула Надин. — Со времени нашей женитьбы у тебя появилось, наверное, домов восемнадцать, и о каждом ты говорил: это «мой дом». Или я что-то путаю?
— Я спокойно могу прожить и без них, Надин. — Гевин говорил спокойно, но жест, которым он отложил газету, был красноречивее слов — он с трудом сдерживал себя.
— Признаюсь, за время нашего супружества я тоже научилась от многого отказываться — привыкла обходиться без любви, без секса, без мужа…
Гевин посмотрел на жену пустыми глазами.
— Ну, не совсем так. Регулярных занятий сексом, которых требовал твой организм и темперамент, ты не оставляла.
— Да, я нормальная женщина, и у меня есть естественные потребности…
— Естественно…
Надин вдруг решилась:
— Если ты давно знал обо мне все, то почему вмешался именно сейчас? Не раньше — не позже?
Гевин глубоко вздохнул, хлопнув ладонью по газете.
— Да, я не способен удовлетворять… твои «нормальные» потребности. Увы, что поделаешь? И, чтобы не усложнять нашу жизнь, не обездоливать тебя, — я вел себя так, сама знаешь: делал вид, что ничего не замечаю. К тому же ты была осторожна. А с Уитни потеряла всякий стыд: о вас пошли слухи, я стал посмешищем. Мириться с этим?! Ну нет, — и я прекратил ваши отношения.
— Почему тогда не выгонишь Лэнса из команды?
— Если я его выгоню — сплетня тут же станет реальностью.
Надин хмыкнула.
— Единственное, что тебя беспокоит, твоя честь, твое реноме, правда?
— Надин, тебя не устраивает наш брак? Я готов развестись… если ты хочешь.
Надин не испытывала к мужу ненависти, но и любви — тоже. Развестись? Она потеряет тогда все, что имеет миссис Хильер.
— Спасибо за предложение, но я остаюсь.
Джилли была уверена, что Макс прилетел в Сингапур. Он вылетел из Сиднея, как только его выпустили из тюрьмы. Она тоже покинула Австралию, выписавшись из больницы, — подавать в суд, как она сперва хотела, Джилли не стала.
Врач в больнице сказал, что детей у нее не будет: Макс так жестоко избил ее, что началось внутреннее кровотечение, были и другие серьезные повреждения. В тот день, когда ей сообщили эту новость, она хотела убить Макса, но он уже покинул страну.
Но прошло время, и Джилли передумала. Да, она яростно ненавидела его, но еще больше — боялась. Он запросто может убить ее. Он уже едва не сделал это. Макс хотел убить ее!
Она никогда не забудет его глаз в ту минуту. Они горели бешенством. Джилли запомнила слова Макса: «Расправлюсь с тобой и с Джорданом».
После того как Хильер застукал их, Надин и Лэнс ждали беды с минуту на минуту. Почему Хильер медлил, — этого Лэнс понять не мог. В неустойчивости его положения заключался весь ужас. Лэнс продолжал играть, но как дамоклов меч над ним висело: Хильер что-то задумал. Что?
Дасти сидела с отцом в шумном сингапурском ресторане «Грейт Шанхай».
— Я волнуюсь за тебя, папа.
— Могу я спросить — почему?
— Ты сам на себя не похож. Даже на игре не можешь сосредоточиться, я наблюдала за тобой.
— Нет, об игре я думаю всегда.
— Со стороны что-то непохоже. — Дасти покачала головой.
— Я догадываюсь, о чем ты. — Ян налил себе вина. — Со мной-то все в порядке, дочка. Но из головы у меня не идет одна вещь…
— Можешь сказать — что?
— Да понимаешь… не могу.
— Что-то странное с вами происходит, — страстно заговорила Дасти. — Сначала Лэнс, потом Джордан, теперь ты…
Ян улыбнулся:
— Глупости все это.
«Лучше не говорить ей о своих подозрениях», — решил Ян.
— Ты считаешь, что простое совпадение? По-моему, нет, Джордан, — убеждал Ян друга.
— А ты думаешь, что все так называемые «несчастные случаи» подстроены?
— Бьюсь об заклад — да.
— И кто, ты полагаешь, стоит за этим?
Ян пожал плечами: если бы знать.
— А мотивы?
— Мотивы я не знаю, провалиться мне на этом месте!
Джордан поморщился:
— Если так, у меня на подозрении шесть человек. Не меньше.
«И Макс Кенион — первый среди подозреваемых».
Слоун взяла с ночного столика пузырек с барбитуратом, который она обычно прятала на самом дне ящичка. За дверью ванной комнаты слышался шум воды и развеселая песня про ковбоя. «Господи, — подумала Слоун, — что-то на свете никогда не меняется, другое меняется кардинально».
Две таблетки она запила водой. Тянуло взять еще одну, но — удержалась. Если две не помогут, тогда примет третью. Когда Джордан заснет.
Пение в ванной прервалось — Джордан сейчас войдет. Слоун быстро сунула таблетки в столик, заперла его, прыгнула в кровать и выключила свет.
Лежала на своей половине кровати, повернувшись на бок, притворялась, что спит. Думала — Джордан поверит ее уловке. Джордан улегся рядом:
— Спишь?
Слоун не отвечала.
Он подлез под одеяло и обнял ее. Слоун пошевелилась.
— А теперь ты уже не спишь, — ласково прошептал Джордан.
