циферблате часов не видно, да и время для них остановилось.
— Тебе хорошо?
— Лучше не бывает. — Слоун прижалась к сильному мужскому телу, с наслаждением впитывая его аромат.
— Ну и удивила ты меня сегодня, должен признаться…
— Чем это? — Слоун приподняла голову.
— Да своей запиской… Целых две недели держаться от меня на таком расстоянии, что я уж начинал думать, что абсолютно тебе безразличен.
— А я то же самое думала про тебя…
Джордан рассмеялся.
— Про меня? Я, кажется, вел себя иначе. А ты… не давала близко подойти, поцеловать, пожелать доброй ночи! Самое большее, в чем я преуспел, — это наш совместный поход в казино, да и то… вечер вышел тогда удачным из-за выигрыша, разве нет?
— Нет, Джордан, все шло, как надо… Были причины, почему не сразу вспыхнуло наше пламя. — Слоун поцеловала его в подбородок.
— Да? А сейчас их уже нет? Исчезли по дороге в Онфлер?
— Отчасти так… Здесь ведь не Довилль: мы вдвоем, ни телефонных звонков, ни стуков в дверь.
Джордан на миг задумался.
— Слушай, тогда есть смысл остаться здесь на недельку-другую!
Слоун отнеслась к предложению и с недоверием, и со скрытой радостью.
— Ты это серьезно?
— Серьезней некуда. Габи и Карло сейчас тут не живут, у них уйма дел в городе. От Довилля это местечко недалеко — я вполне могу ездить отсюда на тренировки. А самое главное: мы здесь всегда одни — как ты хотела, и никто нас не найдет.
— Я должна сообщить адрес своей экономке, потому что мой сын…
Джордан перебил Слоун:
— Об этом можешь даже не говорить.
— Габи скажем?
— С этим не будем торопиться… Сказать Габи — значит сказать всем. Ну, так решено?
— Останемся, и на сколько ты, милый, захочешь. — Слоун поцеловала его.
Когда на следующее утро Слоун проснулась, Джордан еще спал, сладко посапывая. Она долго лежала рядом, изнемогая от желания дотронуться до него. Но побоялась разбудить. Слоун смотрела на спящего Джордана и думала: вот он перед ней — самый красивый из всех мужчин! Она улыбнулась этой мысли. Сказать ему об этом? Пожалуй, нет, он будет смеяться.
Осторожно свесив ноги с кровати, Слоун огляделась. И первое, что она увидела, — свою ночную рубашку, висевшую на том месте, куда она вчера ее швырнула. Не понадобилась, бедненькая! А она ведь купила ее вскоре после знакомства с Джорданом. С тайной и неосознанной целью соблазнить его… «Соблазнить его!» — повторила Слоун про себя и от одной этой мысли, теперь сбывшейся, пришла в восторг и рассмеялась, не в силах сдержаться. Кто кого соблазнил — теперь Слоун могла ответить на этот вопрос совершенно точно… А она-то старалась: неоткупоренная бутылка вина, корзина с продуктами — все так и стояло нетронутым в холодильнике. А какой изысканный и романтический ужин рисовался в ее воображении.
Впрочем, Джордан вел себя по-своему романтично… Не совсем так, как она себе представляла, но все же… А уж в постели показал себя потрясающе. Он чутьем угадывал, что нужно Слоун в каждый момент их близости, чего ждут ее тело и душа. Они не отрывались друг от друга всю вторую половину дня, всю ночь напролет! Слоун снова и снова хотелось его ласк, поцелуев, она вновь хотела ощущать его в себе. Слоун мечтала услышать от Джордана, что он любит только ее, хочет ее, счастлив с нею. Она таяла от нежности, вспоминая, как ночью он произносил эти слова.
Но… будить его она не стала.
Накинув рубашку, ту самую, что лежала на спинке кресла, пошла в душ. Взглянув в зеркало, увидела там некое встрепанное существо, смахивающее на енота с устрашающей раскраской — черные разводы от туши вокруг глаз, пятна помады на лице и шее. «Слава Богу, что Джордан спит». Она принялась энергично стирать с лица остатки косметики. «Ни за какие деньги не согласилась бы, чтоб он увидел меня такой».
— А я-то думал, куда женщина делась.
Слоун как ужаленная обернулась. Джордан стоял в дверях ванной комнаты и, улыбаясь, смотрел на нее.
— Ты не спишь? — глуховато спросила Слоун, снова повернувшись к зеркалу.
Джордан сделал серьезное лицо.
— Я слышал, что после столь бурной ночи женщина обычно выглядит потрясающе: свежа, как утренняя роса, а на щеках расцветает нежный румянец.
— Я забыла вчера снять макияж, ты оказался таким проворным. — Ей не терпелось, чтобы он поскорее ушел.
Джордан смотрел на Слоун, как на ребенка, готового заплакать из-за пустяка, взял из ее рук кусочек ваты и стал вытирать им лицо.
— Не слишком ли много для одной мордашки. — Глаза Джордана искрились весельем.
Откинув голову, он любовался своей работой.
— Боже мой! Оказывается, под той современной рекламной картинкой скрывалась настоящая живая женщина! — Джордан торжественно коснулся ее лица, как художник, кладущий завершающий мазок на любимое полотно.
— Прекрати смотреть на меня, как на лошадь, которую ведут на продажу!
— Нет, ты не можешь сравниться ни с одной из моих лошадок, я не продам тебя ни за какие деньги, — он подмигнул ей. — Хотя, мне кажется, я тебе немножко льщу — или нет?
— Более тонкого комплимента за всю жизнь не получала.
Джордан притянул к себе Слоун, поцеловал в нос и ласково похлопал по нежному местечку пониже спины.
— Женщина, поторопись, в твоем распоряжении мало времени, через час мы уже должны быть в пути.
В воскресенье Джордан не поехал играть, и они на весь день остались в Онфлере. Пешком они спустились вниз, в старый город, к маленькой бухте. Узкие длинные улочки городка сбегали к берегу, старые дома смотрели в море, — на всем лежала печать истории. Они решили осмотреть местную достопримечательность — церковь Святой Екатерины, построенную в XV веке. Поднявшись затем наверх, зашли перекусить в небольшой ресторанчик, выстроенный в нормандском стиле. Отсюда открывался замечательный вид на Ла-Манш.
— Слоун, недавно я задал тебе один вопрос… личного характера. Но ты дала мне понять, что отвечать не хотела бы. Теперь… могу я снова спросить тебя о твоей личной жизни?
Слоун отвела глаза.
— Не то чтобы я не хотела говорить о ней… Просто задавать вопросы должен был кто-то один.
— Ну вот… Для начала и поменяемся теперь ролями.
Слоун опустила голову, уставившись в тарелку.
— Да мне и рассказывать-то, в общем, нечего, Джорди. До того, как я написала «Откровения», вернее, до того, как этот роман стал знаменит, я вела скромную и непримечательную жизнь. Родилась в Чикаго, все мои предки родом со Среднего Запада. Замечательные родители, очаровательный младший брат, прекрасная собака…
— И не менее очаровательный муж?
Слоун отрицательно покачала головой.
— Нет очаровательного мужа. И нет никого, кто бы претендовал на эту роль.
— У тебя сын. Ты его что, в капусте нашла?
