Алекс сидел в темноте и смотрел, как частыми зарницами взрывалось грозовое ночное небо. Что погода, что настроение – хуже некуда. И сам он чувствовал себя под стать неуемному ветру, такой же беспокойный и неприкаянный.
Она ушла. Уехала, не сказав ни слова. Зазубренная стрела молнии на мгновение озарила комнату. Вспышка за вспышкой – и снова мрак. Белые пятна покрывавших мебель простыней напоминали усталых призраков. Казалось, весь дом был заполнен ими. Тяжело оставаться одному наедине со своими мыслями.
Во время постоянных командировок Алексу без особых усилий удавалось не думать о прошлом. Работа в международном арбитраже то и дело бросала его в разные концы света, но разъезды не утомляли его. Он годами не брал отпуска. Отдых ему был просто не нужен. Из офиса он обычно ехал ужинать с кем-нибудь из знакомых женщин, а потом отправлялся в постель, большей частью один. Недели складывались в месяцы, месяцы в годы, и так день за днем почти без изменений.
Неожиданная встреча с Кэтрин будто разбудила его. После разговора с ней он буквально ожил. Запах ее волос и вкус поцелуя вернули ему то, что он считал безвозвратно утраченным.
Сколько же времени он просидел вот так в темноте? Наверное, уже перевалило за полночь. Он посмотрел на часы. Светящиеся стрелки показывали двадцать три часа сорок пять минут. Нужно идти в постель, но отяжелевшие ноги отказывались двигаться.
Она уехала не попрощавшись.
То ли ему почудилось, то ли кто-то в самом деле стучал в дверь. Он протер глаза и растер ладонью ноющую шею. Черт побери! Оказывается, он уснул в кресле. Он медленно побрел к парадной двери, нажав на ходу кнопку выключателя, чтобы зажечь свет снаружи, у входа.
Когда он открыл, то вялость сразу прошла. На крыльце стояла она. Насквозь промокшая, выпачканная в грязи, с вызывающе вздернутым подбородком – неповторимая Кэтрин. За всю свою жизнь он не видел женщины прекраснее ее.
– Думайте что хотите. Мне все равно. Только позвольте мне войти. Я ужасно замерзла. Нет, он не ошибся – она вернулась. Сейчас Алекс мог просто захлопнуть дверь перед ее носом. И при этом он был бы по-своему прав. Но как бы ей ни было стыдно, ей не оставалось ничего другого, как попросить его дать ей кров. «Мустанг», конечно же, подвел ее. Уже через несколько миль машина застряла посреди дороги, и сколько она ни прикладывала усилий, мотор отказывался заводиться. Если б она провела там еще несколько часов, то к утру наверняка слегла бы с пневмонией.
Она в упор смотрела на Алекса и ждала какого-нибудь нравоучения или насмешки.
– Входите.
Она растерялась еще больше. Алекс не выглядел ни взбешенным, ни злым. Он вежливо посторонился, пропустил ее в коридор и скользнул рукой по выключателю. Когда она увидела его лицо, чувство вины усилилось. Вот так, должно быть, он и выглядит утром в постели.
Секундой позже, неизвестно каким образом, она очутилась в его объятиях и почувствовала на спине его сильные руки. Теплый рот коснулся ее губ.
– Вам нужно раздеться, – сказал он тихим, слегка осипшим голосом. Она почувствовала, как у нее покраснели щеки. Конечно, он имеет в виду совсем не то, одернула она свое разыгравшееся воображение. – Идите переодевайтесь, а я пока поставлю чай.
Она обошла его вокруг, пока не оказалась с ним лицом к лицу.
– И вы даже не хотите накричать на меня? У вас не возникает желания сказать мне, что я ничтожество, если уехала не попрощавшись? Или, может быть, вы будете теперь смеяться надо мной, оттого что я вернулась?
Алекс поднял руку. Она отступила и крепко уперлась ногами в пол в ожидании удара. Легким движением пальцев он осторожно убрал мокрые пряди с ее глаз.
– Отправляйтесь под душ, Кэтрин. Мы еще успеем покричать друг на друга. Завтра утром.
Он опустил руку. Она задрожала, но уже не от холода.
Она вошла в душевую кабину и тяжело привалилась к стене. Прохлада кафельной плитки заставила ее на миг отпрянуть, но она слишком устала, чтобы двигаться. Единственное, чего она хотела, – это поскорее залезть в постель, свернуться калачиком и уснуть.
Выключив воду, она шагнула на коврик и взялась за полотенце. Вот дырявая голова, спохватилась она, увидев снятую одежду. Она опять забыла прихватить чистую смену. Ложиться спать без нижнего белья? Она живо вообразила Алекса, отворачивающего край одеяла, забирающегося к ней в постель, обнимающего ее своими большими руками… Ее тотчас охватила дрожь.
Хоть Алекс и сорвал у нее поцелуй, она была уверена: он не войдет к ней в спальню без стука. Она вспомнила о нежности его пальцев, отодвигавших ей волосы. Безусловно, он не из тех типов, которые берут женщину силой.
Она вышла из ванной и, заглянув в свою комнату, остановилась в дверях, пораженная увиденным. На постели, застеленной свежим бельем, лежала аккуратно сложенная мужская пижама из синего атласа, с нагрудным кармашком, на котором красовались вышитые герб и монограмма. На столике возле кровати, пуская струйки пара, стояла чашка с чаем.
Откуда такое внимание? Своим непонятным поведением он постоянно вносил смуту в ее душу, переворачивал все ее представления о жизни и людях. До встречи с ним она считала мужчин грубыми животными, преследовавшими одну цель – использовать женщину ради собственного удовольствия. Те мужчины, с которыми ей довелось иметь близкие отношения, были жестоки и беспощадны.
Кэтрин потрогала пижамную куртку. Прохладная материя казалась мягче лепестков розы. Она поднесла атлас к лицу и, прикрыв глаза, потерлась о него щекой. От пижамы исходил еле уловимый запах – даже не запах, а скорее намек на него, – такой же, как от самого Алекса. Она ловко прикинула обновку: нижний край пижамы доходил до середины бедер, рукава на два дюйма закрывали пальцы. Примерка подняла ей настроение. Неожиданно ей захотелось посмотреть на себя в зеркало, и (какой абсурд!) у нее даже появились некие игривые мысли.
А что, если Алекс не такой, как все? Может быть, ей встретился мужчина, который в жизни ведет себя так, как герои в романах? Что за чушь!
Пижамные штаны вызывали не менее приятные ощущения, но они оказались настолько велики, что ей никак не удавалось приспособить их на свою фигуру. После безуспешной попытки подвязать их чем-нибудь она решила обойтись без них.
Наконец Кэтрин откинула одеяло и скользнула в постель. Потом взяла чашку. Отпила глоток и тут же поперхнулась. У чая был омерзительный вкус. Уму непостижимо, как можно испортить чай? Алекс, несомненно, богат, хорош собой и, возможно, обладает другими, еще не известными ей достоинствами, но готовит он отвратительно!
Кэтрин отставила чашку и выключила свет. Подтянув одеяло к подбородку, она закрыла глаза и сосредоточилась на звуках дождя, барабанившего по крыше. Неимоверная усталость и отвратительный осадок во рту не позволяли ей расслабиться и уснуть. Через десять минут она не выдержала и встала, чтобы пойти на кухню и приготовить себе настоящий чай.
В кухне было темно. Значит, Алекс поднялся наверх и, наверное, уже видит третий сон. Она крадучись вошла в кухню и притворила дверь. Включила свет и подождала, пока привыкнут глаза.
– Что, не понравился чай?
Она пулей отскочила к двери, одернула пижаму и почувствовала, что сердце ее бьется, как пойманный птенец.
– Пожалуй, на вас она смотрится лучше, чем на мне, – заметил Алекс.
Он сидел за столом, и вид у него был такой же, как час назад, когда он впустил ее в дом.
– Вы так и не ложились? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
Алекс слегка повернул голову в ее сторону, прикрыв один глаз, словно пытаясь постигнуть смысл ее вопроса, но ничего не ответил. Выждав минуту, он вяло пожал плечами и сделал большой глоток из своей чашки.
Как поступить? Возвращаться в свою комнату? Но тогда он лишний раз убедится, что она теряется в его присутствии. С другой стороны, ее беспокоило его состояние. Что он пьет? Хотя ей не было видно, что налито в чашке, она была готова держать пари, что там виски.
