метр цепи и откусил ее, надавив коленом. Положив все на место, перенес товар на прилавок.
— И еще возьму вот это, — сказал я, выбрав большую плитку шоколада.
Карен медленно пробила чек и заглянула мне в бумажник, когда я доставал купюру.
— У меня нет сдачи.
Касса была открыта, и там имелось достаточно монет и мелких купюр. Карен смотрела на меня вызывающе.
Я убрал бумажник, порылся в кармане, отсчитал деньги и хлопнул ими о прилавок. Мне причиталась сдача, но спорить не стоило. Забрав покупку, я направился к двери.
— Думаете, плитка шоколада вам поможет?
— Что? — спросил я, не веря своим ушам.
Однако она только уставилась на меня с кислым видом. Я вышел, едва подавив желание хлопнуть дверью.
Кипя, я подумал, не вернуться ли сразу в больницу. Однако Броуди советовал мне сначала поесть. Он прав, и вряд ли туда кто сунется, пока старый следователь стоит на карауле.
Прогулка до отеля пошла мне на пользу. Несмотря на ветер, дождя не было, и воздух был прохладно- свежим. Пока я дошел до нужной улочки, гнев начал утихать. В окнах отеля обнадеживающе горел свет, и, ступив внутрь, я обрадовался запаху свежего хлеба и горящего торфа. Стоячие часы волшебно тикали, пока я искал Эллен. В баре ее не было, зато из кухни доносились голоса.
Эллен и какого-то мужчины.
Я постучал в дверь, и голоса стихли.
— Минутку! — выкрикнула она.
Вскоре открыла дверь, и меня встретил душистый аромат теплого хлеба.
— Извините, доставала буханки из печи.
Она была одна. Видимо, гость удалился через заднюю дверь. Эллен тотчас развернулась и принялась доставать хлеб из форм, но я успел заметить, что она плакала.
— Все в порядке? — спросил я.
— Да, — ответила она, стоя спиной.
Замявшись, я достал шоколад.
— Вот принес Анне. Надеюсь, вы не запрещаете ей сладкое?
Эллен улыбнулась, шмыгнув носом.
— Нет. Очень мило с вашей стороны.
— Послушайте, вы…
— Я в порядке. Правда. — Она еще раз улыбнулась, уже увереннее.
Я удалился. Мы слишком мало знакомы, чтобы я лез в ее жизнь. Оставалось только догадываться, кто приходил к Эллен и почему она это скрывает. И почему плакала.
14
После горячего душа и смены белья я почувствовал себя лучше. Я уже перепачкал все, что упаковал в дорогу на Грампианские горы, и подумал, что время спросить Эллен про прачечную. Плечо по-прежнему болело, хотя душ помог, и две таблетки ибупрофена начали действовать, когда я спускался вниз поужинать.
Снаружи бара остановился: не хотелось входить. Я ощущал себя чужим и раньше, а теперь в полной мере осознал масштаб своей изолированности. Пусть я знаю, что убийца женщины на острове и не исключено, что мы даже знакомы, этот факт не делал меня ближе. Я всего лишь приехал выполнить свою работу. А теперь кто-то проникает в клуб и следит за мной, а я понятия не имею, кто и почему.
Странным образом мы переступили черту.
Я открыл дверь в бар. Из-за непогоды число посетителей поредело. С облегчением я заметил отсутствие Гутри и Карен Тейт. Пришел только один из доминошников. Он одиноко сидел за тем же столом, и перед ним лежала коробка с костяшками.
Кинросс молчаливо уткнулся в свою пивную кружку, а его сын, сгорбившись, сидел рядом за барной стойкой. Фрейзер в одиночестве уминал гору сосисок и тушеных овощей. Очевидно, он не терял времени, когда Дункан приехал сменить его в фургоне. Рядом с тарелкой стоял и стакан виски, давая понять, что сержант не на службе. Судя по румянцу на щеках, стакан не первый.
— Боже, умираю от голода, — сказал он, загнав в рот полную вилку картошки, когда я присел за его стол. На усах были крошки. — Ем первый раз за день. Не шутка торчать в том фургоне в такую погоду.
Пребывание там юного констебля его, конечно, мало беспокоит.
— Дункан сказал вам, что у нас были незваные гости? — спросил я вполголоса.
— Да. — Он отмахнулся вилкой. — Скорей всего непоседливые дети.
— Броуди считает иначе.
— Не стоит обращать внимание на его слова, — фыркнул Фрейзер, и во рту мелькнула полупережеванная сосиска. — Дункан доложил, вы установили, что жертва была проституткой из Сторноуэя, так?
Я оглянулся проверить, не расслышал ли кто.
— Не знаю откуда, но, вероятно, проститутка.
— И наркоманка. — Он глотнул виски. — На мой взгляд, приехала обслужить одного из подрядчиков, а он разбуянился. Типичный случай.
— Подрядчики уехали с острова за месяц до ее смерти.
— О, при всем уважении, как можно утверждать, когда наступила смерть, по оставшимся крупицам? В такую холодную погоду она могла лежать там месяцами. — Фрейзер ткнул в мою сторону вилкой: — Запомните мои слова: убийца сейчас в Льюисе или еще дальше.
Видимо, я ошибся насчет количества потребленного им виски. Спорить не было смысла. Сержант сформировал свое мнение, и никакие возражения в виде фактов ничего не изменят. Мне не хотелось больше слушать его бредни, и я подумал, не попросить ли у Эллен сандвичи и забрать в номер, как вдруг торфяной брикет вспыхнул от неожиданного порыва ветра. В бар вошел Гутри, загородив своей тушей весь проход.
С первого взгляда стало ясно: что-то случилось. Он сердито посмотрел на нас с Фрейзером, подошел к Кинроссу и что-то прошептал ему на ухо. Капитан нахмурился и уставился в нашу сторону. Сын со страхом наблюдал, как эти двое подошли к нашему столу.
Поглощенный едой, Фрейзер не заметил, что над ним стоят. Раздраженно поднял глаза.
— В чем дело? — спросил он с набитым ртом.
Кинросс посмотрел на него как на нечто нелицеприятное, пойманное в сеть.
— Зачем вам понадобился висячий замок?
И как я не догадался? Надо было предвидеть, Камерон не единственный, кому не понравится наше вторжение.
Фрейзер удивился:
— Замок? Какой, к черту, замок?
— Я купил, — встрял я. — Для клуба.
На секунду сержант разозлился, что его не поставили в известность, но прелесть еды и виски взяла верх.
— Вот вам и ответ, — сказал он и продолжил поглощать пищу.
Гутри сложил мясистые руки на животе. Он был трезв, но выглядел не особо довольным.
— И с чего вы решили, что имеете право запирать наш клуб?
Фрейзер опустил нож с вилкой и гневно посмотрел на них.
— Имею. На территорию вторглись посторонние, и теперь мы ее закрываем. Есть возражения?
