Она сдавленно рассмеялась. Считать этот поцелуй просто поцелуем — все равно что назвать элегантную Китти пахотной лошадью.
Он не просто поцеловал ее. Он потряс ее, бросив вызов всякому понятию о логике, и изменил представление Оливии о себе. Это не поцелуй. Это землетрясение. Памятная веха.
Она всегда будет говорить о событиях: «это было до…», «это было после поцелуя…»
Оливия уставилась в журнал, на все, что она написала о нем, строчки, выражавшие досаду, гнев, боль… и неожиданно смяла страницу в кулаке. Закрыла глаза другой рукой и тяжко вздохнула. Если она хочет быть честной, следует начать с себя. Это в ней проблема. В ее реакции на него. Не в нем.
Но что отличает его от других мужчин, которых она встречала и описывала в своей маленькой «свахе»? Может, не что иное, как два поцелуя? Оливия подняла голову и невидящим взглядом уставилась на смятую страницу. Что, если проблема — в ее неопытности? Неумении целоваться?
Но он сказал, что она очень хорошо целуется! И спросил, целовала ли она всех мужчин, которые упомянуты в ее журнале?
Грубый негодяй!
Однако факт оставался фактом: если бы она чаще целовалась с другими мужчинами, на нее не подействовал бы так сильно именно этот.
Ну и прекрасно! Начиная с сегодняшнего вечера она станет целоваться с мужчинами!
Оливия захлопнула журнал, поспешно убрала обрывки страницы и вытерла чернильные брызги. Она не станет скрываться в своей комнате, боясь встретиться с ним лицом к лицу. Излечится от извращенного увлечения Невиллом Хоком, чтобы ее жизнь в Шотландии ничем не была омрачена.
Глава 12
После минувших празднеств нынешний ужин был весьма спокойным событием, тем более что присутствовали только Каммингсы и их гости. Оливия посчитала хорошим знаком то обстоятельство, что ей удалось успешно избежать разговора с Невиллом Хоком в гостиной, и вдвойне хорошим то, что смогла сесть между мистером Каммингсом и мистером Гарретом. Напротив восседал мистер Харрингтон.
Все пребывали в прекрасном настроении, поскольку конюшня Хока опять выиграла. Кестрел стал несомненным победителем, и все сидящие за столом получили немалые выигрыши по ставкам. Оливия расстелила на коленях салфетку. Все оказались в выигрыше, кроме нее…
Но ей все равно! Действительно все равно.
За столом произносились громкие тосты, то и дело поднимались бокалы. Когда со стола убрали, мужчины отправились в бильярдную, пить портвейн и курить сигары.
Прежде чем мистер Гаррет успел уйти, его остановила Пенни.
— Сыграйте с нами партию в вист. Мы с Августой и Оливией составим вам компанию.
Оливия попыталась запротестовать, поскольку ей совсем не хотелось играть в карты. Однако когда мистер Гаррет посмотрел на нее и улыбнулся, она сразу передумала. Приятный молодой человек. Хороший танцор с прекрасными манерами, и хотя никто не смог бы назвать его блестящим собеседником, это, согласитесь, не порок. Он был недурен собой, хотя и смахивал на денди, особенно со своим светлым локоном, падавшим на лоб. Кроме того, она, очевидно, ему нравилась. Если она действительно хочет провести эксперимент с поцелуями, он идеальный кандидат.
Поэтому она улыбнулась ему и присоединилась к просьбе Пенни:
— Да, мистер Гаррет, скажите, что сыграете с нами. Мы с вами против Пенни и матушки.
При этом Оливии было абсолютно безразлично, слышит ли ее Невилл Хок.
К сожалению, Оливия играла плохо — никакие могла сосредоточиться, — и они проиграли. Наверное, она была слишком занята своими замыслами, чтобы думать о картах. И без того трудно улыбаться, и флиртовать, и изображать веселость, когда думаешь совершенно о другом. Но она старалась как могла и, к тому времени как Пенни торжествующе бросила карты на стол, поняла, что преуспела в своих планах и что обычно очень азартный мистер Гаррет совершенно забыл о проигрыше.
— Могу я, дамы, принести вам освежающего?
— О, не трудитесь! — небрежно махнула рукой Пенни. — Я позвоню, чтобы принесли поднос.
Оливия откашлялась. Вот, сейчас!
— Думаю, неплохо бы глотнуть свежего воздуха. Вечер такой приятный.
Она послала мистеру Гаррету взгляд искоса. Тот немедленно вскочил:
— Буду счастлив сопровождать вас.
— Благодарю…
Брови Пенни взлетели вверх. Августа нахмурилась:
— Не уходи слишком далеко, Оливия.
— Конечно, нет, матушка. Всего один круг по цветнику, чтобы насладиться свежим ветерком.
Она улыбнулась мистеру Гаррету, который выдвинул ее стул, и положила руку на сгиб его локтя. Тот глубоко вздохнул.
— Вот и хорошо. Очень хорошо, — сказала она себе, пока они шли к веранде. Луна уже взошла. И сад выглядел особенно красивым в серебристом свете. Оливия подавила все сомнения, помня о необходимости поцеловаться с мистером Гарретом, дабы убедиться в том, что его поцелуи так же волнуют, как ласки лорда Хока.
— Пойдем к беседке?
Его голос был не столь низким и рокочущим, как ей бы хотелось, но она это проигнорировала.
— Разумеется. Вы расскажете мне о западных графствах и своем доме.
Несколько минут он блистал красноречием. Болота, заливы и поражающие воображение груды камней Дартмура. Гранитные мысы и скалы из песчаника.
— Как вы поэтичны, мистер Гаррет! И убедили меня в один прекрасный день посетить ваши родные места, — вставила она, пока он переводил дыхание. — Мне кажется, природа там дикая и прекрасная.
— Но не такая прекрасная, как вы, мисс Берд.
Он остановился у беседки и повернулся лицом к Оливии.
Он собирался поцеловать ее. Оливия по глазам видела. Она попыталась расслабиться и подготовиться, но ее сковало напряжение.
— Вы так красивы, — повторил он. — Могу я называть вас Оливией?
— Полагаю, да. Но только с глазу на глаз, — предупредила она.
«Да поспеши же!»
— А вы можете называть меня Клайвом.
— Хорошо, Клайв.
«Нельзя ли поскорее покончить с этим?» Наконец он наклонился и поцеловал ее плотно сжатыми губами. Как она ни торопила этот поцелуй, он застал ее врасплох, и ничего более.
Но мистер Гаррет тяжело дышал, когда поднял голову.
— Полагаю, я начинаю влюбляться в вас, моя дорогая Оливия.
Черт, как она могла сравнивать это короткое чмоканье в губы с пылкими и страстными поцелуями лорда Хока?
Но тут до нее дошло только что сказанное Гарретом.
— Влюбляться? Но вы едва меня знаете! — Она придвинулась ближе и подняла лицо. — И я через день-другой уезжаю.
— О, вы терзаете мою душу такими словами! — прошептал он, сжимая ее плечи. — Скажите, что останетесь!
— Не могу.
«Если хочешь поцеловать меня сейчас, не медли».
— Но вы должны остаться.
И он снова поцеловал ее, только на этот раз ухитрился просунуть язык в рот. Ее едва не вырвало!
