лишнего часа в этом экипаже!
— А ты, Ливви? Тоже рада? — спросила Сара, пересаживаясь к Оливии. — Рада приехать домой?
Оливия обняла сестру и ответила с куда большей уверенностью, чем чувствовала:
— Конечно, рада.
Экипаж катился по узкой дороге, мимо темных, шелестевших на ветру деревьев. Справа — река, слева — незасеянные поля.
Заухала сова, тявкнула лиса, и тут же отозвалась другая.
Но тут тьму неожиданно прорезал желтый свет фонаря, и перед ними вырос дом. Экипаж свернул на гравийную дорожку и въехал во двор.
Наконец-то она дома!
Сара буквально вывалилась из дверей экипажа, за ней с трудом вылезла миссис Мак. Но Оливия продолжала сидеть, глядя на дом, который почти не помнила, и обуреваемая одновременно и беспокойством, и радостью. Она здесь, как того хотела. Почему же ее одолевает странное желание сбежать?
Из-за угла с лаем выбежал пес, и Сара немедленно его позвала.
— Эй, поосторожнее, — предупредила экономка. — Немедленно отойдите от этой уродливой твари!
Между собакой и Сарой внезапно выросла лошадь. Лошадь Невилла. На какой-то момент Оливия забыла о его присутствии.
Приняв происшествие за призыв к действию, Оливия немедленно спустилась вниз.
— Где все? — спросила она, ни к кому в особенности не обращаясь. — Я выслала вперед человека предупредить о приезде.
— Старый Хэмилтон глух, — объяснил Невилл, спешиваясь.
— Глухота не должна была помешать ему прочитать мою записку. Он знал, что мы сегодня приезжаем.
— Фонарь на столбе подтверждает это. Он наверняка вас ожидает. Видимо, просто задремал. Но я его разбужу.
— Не стоит, — покачала головой Оливия. — Покажите, пожалуйста, конюшню Джону, а я все улажу здесь.
Он кивнул и погладил Робина.
— Хэмилтон, возможно, забыл нанять девушку вам в помощь.
— Мы справимся… если собака прекратит этот ужасный вой, — раздраженно бросила Оливия и, подойдя к экипажу, порылась в ковровой сумке, пока не нашла кусочек сыра, после чего подошла к собаке, честно несшей свою службу.
— Довольно. Иди сюда, — нежно пропела она и бросила псу половину ломтика. Пес испуганно подпрыгнул, но тут же понюхал угощение и мигом проглотил. Еще одним кусочком она подманила его еще ближе, а третий он уже брал с ее протянутой ладони.
— Ну вот, — проворковала она. — Полагаю, ты своим лаем поднимешь мертвого. И поэтому я оставляю за тобой место во дворе. Но ясно, что тебя легко подкупить.
Животное завиляло хвостом, явно ожидая очередной подачки.
— Он ужасно тощий, — заметила Сара. — Думаю, нужно назвать его Боунс[4].
— Возможно, у него уже есть кличка, — возразила Оливия и обратилась к миссис Мак, наблюдавшей за разгрузкой багажа: — Ну что, войдем в дом?
— Да. Мне не терпится добраться до этого старого никчемного олуха, — прошипела экономка. — Хорошо его помню! Старый брюзга! Наверное, сейчас уже совсем одряхлел!
Она направилась к дому. Джон и охранник, нагруженные вещами, следовали за ней. Сара присела на корточки и стала гладить присмиревшую дворняжку, Оливия задержалась во дворе и осторожно огляделась. Она уже чувствовала себя гораздо лучше. Успела усмирить пса и сделает то же самое со слугами… если таковые имеются. Приведет в порядок дом…
Она уже заметила, что в углу, возле двери, гниют листья, оставшиеся с прошлой осени, а плющ успел затянуть окна первого этажа и поднялся до самой черепичной крыши… Ничего, всему свое время.
От размышлений ее оторвал голос Невилла Хока:
— Вы задержались здесь по какой-то причине?
— Да. Но не той, о которой вы подумали, — процедила она, надеясь, что язвительный тон скроет ее внезапную нервозность.
— А по какой же? — спросил он, подходя. Фонарь, оказавшийся у него за спиной, превратил Невилла в темную тень, силуэт человека, которого ночь, уединенность и их близость делали еще более для нее опасным. Тот факт, что здесь он казался совершенно другим, настоящим дикарем, наконец-то попавшим в свою стихию, заставлял ее нервы трепетать от тревоги и предвкушения.
Не так она думала отреагировать на этого человека…
— Я задержалась здесь… потому… потому что на меня обрушилась поразительная смесь эмоций, — призналась она, решив быть честной, пусть и относительно. — Этот дом когда-то был моим, и вот теперь я снова здесь, и меня осаждают, казалось бы, давно похороненные воспоминания.
Он словно впился в нее взглядом… и она едва не попятилась.
— Воспоминания о вашем отце? Знаете, я тоже его помню. Встречал несколько раз.
— Правда?
— Однажды в Келсо и дважды на охоте, — обронил он, ничего больше не добавив.
— И каково было ваше впечатление о нем? — не выдержала Оливия.
— Мужчина как мужчина, — пожал плечами Невилл. — Настоящий великан. Очень сердечный и дружелюбный.
— Полагаю, это означает, что он был пьян? — процедила Оливия.
Он снова пожал плечами:
— Мне так показалось.
Из Оливии словно воздух вышел. Сгорбившись, она принялась ковырять землю носком полусапожка.
— Учитывая ваше недопустимое поведение прошлой ночью, неплохо бы вам усвоить урок, которого так и не усвоил мой отец. Если бы не его пристрастие к спиртному, он был бы сейчас здесь, с нами, — выпалила она и, поняв, что и так сказала слишком много, поспешила в дом. Невилл остался во дворе, держа поводья Робина, и смотрел вслед Оливии. У него не было готового ответа на эти запальчивые слова. Значит, она слышала о его гнусных выходках прошлой ночью, выходках, которых сам он не помнил. Пришлось спросить Барта, и Невилла до сих пор корчило от стыда при мысли о том, что он натворил.
Он устало потер затылок. По крайней мере это объясняет ее сегодняшнюю холодность по отношению к нему. Ее отец был пьяницей, и она вполне справедливо относила Невилла в ту же категорию. Впрочем, он ее не осуждал. Камерон Берд уже стал частью стены, выросшей между ними. То, что она слышала о вчерашней ночи, сделает стену еще выше. Ему нужно немало потрудиться, чтобы сломать стену, а единственный способ сделать это — навсегда распрощаться с пьянством. Не только на людях, но и вообще навсегда.
Как бы ни было трудно и болезненно; это единственный способ доказать, что он не похож на ее никчемного отца. Единственный способ завоевать ее.
Он помедлил, глядя в ночное небо.
Почему ему так важно завоевать Оливию? Жениться на ней?
Во всем виноват Барт. Барт, с его уверенностью, что любовь хорошей женщины может спасти его. Барт, которого, вероятно, уже сейчас встречают с распростертыми объятиями жена и дети.
Невилл тяжело вздохнул.
Какова бы ни была причина, увлечение Оливией переросло в неотступную потребность. Он хотел эту женщину. Только ее. И несмотря на все, что сказал Барт, он вовсе не ожидал, что она в него влюбится. На этот счет он не заблуждался. Он недостоин ее любви, как и любви любой порядочной женщины. Но похоть… похоти будет достаточно, чтобы скомпрометировать ее и убедить, что они должны пожениться.
