Ночью мне снилось, как девушка с лютней каялась перед пьющей абсент Данаей…
20 июля
День выдался веселый и немного сумасшедший, как улыбка Чеширского кота.
Солнце уютно устроилось на белых барашках облаков, и мы отправились в Петергоф. Фонтаны сверкали бриллиантами капель. Самсон воодушевленно разрывал пасть огромной рыбе. Финский залив обнимал искрящимся бархатом неровный берег. Цветники причудливым орнаментом могли соперничать с персидскими коврами. Настроение у меня было замечательное, а у Розочки я другого и не припомню. Дядя Родя продолжал любовно нас конвоировать.
Я завороженно смотрела по сторонам – создавалось ощущение, что мы попали в волшебный сон, так все кругом было сказочно и чудесно. Мне даже захотелось надкусить листочек на дереве, чтобы убедиться – он реален. Я уже приглядела аппетитную березку с сочной листвой, но заметила за стволом женский силуэт и передумала. Дама выглядела несколько странно – она как будто пряталась от нас за деревом.
Мы прошли пару аллей, и я опять увидела ту же женщину, отделившуюся от дуба совсем рядом с нами.
Вскоре я снова обнаружила странную незнакомку за соседним кустом. Тут, не выдержав, я сообщила о своих наблюдениях Розочке и дяде Роде.
– Уважаемая, разрешите поинтересоваться, чем вызвано ваше повышенное внимание к нам? – сахарно-вежливо спросил дядя Родя у куста, за которым пряталась подозрительная женщина.
Пунцово-красная физиономия дамы вынырнула из укрытия.
– Простите, я хотела сделать это незаметно… – начала оправдываться она.
– Да что сделать, конспиративная вы наша? – поинтересовалась Розочка.
– Мне очень неловко, но мой зуб прилип к спине вашей внучки, – еще больше краснея, пролепетала дама.
Мы в недоумении переглянулись – вот сумасшедшая!
– Точнее не зуб, а его рентгеновский снимок, – сбивчиво продолжила женщина, видя наше смятение. – Я стояла рядом с вами в очереди за мороженым, а снимок лежал в моем кошельке… я открыла его… а тут ветер… вот снимок и прилип девочке на кофточку. Синтетика… Не люблю я синтетику. Вот! – Дама легким движением руки сняла у меня со спины малюсенький черный квадратик и продемонстрировала его нам.
Поняв, в чем дело, мы дружно рассмеялись. Женщина поначалу продолжала смущаться, но потом тоже развеселилась.
– А мы вас в чем только не подозревали, – сквозь смех сказал дядя Родя. – Ну, пойдемте, отметим находку!
Мы отправились в открытое кафе. Дама оказалась на редкость милой, только слишком стеснительной – ее щеки продолжали гореть, несмотря на то что инцидент давно и счастливо разрешился.
21 июля
Сегодня нам раскрыл каменные объятия Русский музей. Его стены пестрели картинами Левитана, Шишкина, Брюллова, Куинджи, Сурикова, Поленова… чернели Малевичем… Но самым большим подарком для нас с Розочкой стала выставка Шагала.
Я не могу объяснить, что чувствую, когда смотрю на картины Шагала. Это как окошко в иные миры и в то же время в себя. Люди на полотнах плывут по небу, и такое ощущение, что их удерживает лишь ниточка моего взгляда. Хочется ложкой есть его ночь, стаканами пить его небо и – лететь, лететь, лететь…
22 июля
Ночью мне приснился чудесный сон. Будто я держу за ножки бабочку, тельце которой скорее напоминает маленького слоненка, чем насекомое. Слоненок улыбается мне, а его крылья переливаются всеми цветами радуги. Веет ветерок, вокруг голубое небо, а внизу огромное ромашковое поле… Говорят, если летаешь во сне, значит – растешь. Вернувшись домой, надо будет измериться на дверном косяке. Этот косяк весь испещрен черточками почти от пола. Как только я встала на ноги, мама начала «зарубать» на нем каждый год моей жизни. Я, конечно, против вандализма, но традиция затягивает.
Погода продолжала радовать теплом и ясным небом. Позавтракав свежими пончиками (с Розочкой мы всегда питаемся вкусно и неправильно, точнее, она говорит, что только вкусная еда и есть правильная), мы отправились гулять в Летний сад.
Почему-то статуи в Летнем саду навевают на меня грусть. Мне хочется согреть их в холод и укрыть от солнца в жару. В любую погоду они обнажены и беззащитны перед птицами. Под их каменными слепыми взглядами мы шли по аллеям, пока перед нами не засверкала Нева.
Я сразу побежала ко львам. Вот львов я люблю! Даже больше, чем Петра. Если стоять под памятником Петра, видны только копыта и хвост лошади. Возможно, мне ближе малые формы, но львы – очень обаятельные! Я даже стишок сочинила:
Когда-нибудь я обязательно обойду всех львов в Питере – по следам «Итальянцев в России».
23 июля
Последний день мы провели в выборе памятных сувениров.
Сначала Розочка долго перебирала художественные альбомы в Доме книги, а я перелистывала их хрустящие страницы и вдыхала запах – очень люблю, как пахнут новые книги. Этакий сладковатый аромат новорожденной глянцевой тайны…
Потом Гостиный Двор встретил нас забитыми туристами узкими коридорами. И только к вечеру, увешанные разноцветными пакетами, полными безделушек, мы вырвались из тисков магазина.
Конечно, все это вполне можно было купить и в Москве, но, думаю, само воспоминание о месте приобретения впитывается в сувенир и делает его неповторимым.
По поводу нашего отъезда дядя Родя устроил романтический ужин при свечах.
Розочка надела красивое платье. (Какой-нибудь шикарный наряд всегда случайно оказывался в ее багаже, куда бы она ни отправлялась. А Розочка только и делала, что куда-то ездила, став свободной в передвижениях после смерти деда-домоседа.)
Мои потертые джинсы как будто даже сели от восторга перед разодетыми по случаю расставания Розочкой и дядей Родей. Но я была самой счастливой внучкой на свете – никого красивей моей бабушки даже представить невозможно. Розочка, как всегда, была королевой!
Я немного посидела за столом, а потом, захватив фруктов, ушла читать, позволив Добросердову насладиться общением с бабушкой.
После долгого ужина дядя Родя отвез нас на ночной поезд в Москву.
24 июля
Родной город обнял нас духотой и пробками – вот мы и дома!
Весь день я отсыпалась под вентилятором.
Набравшись сил, взяла пастель и села рисовать свой недавний сон про полет на бабочке. Выходило очень красиво, как будто за моим плечом стоял сам Шагал и одобряюще кивал головой. Обернулась и поняла: там был вовсе не Шагал, а всего лишь папа.
– Неплохо, Соня, очень неплохо, – сказал он, почесав трехдневную щетину.
Я чуть не залила слезами радости ромашковое поле и пеструю бабочку, что несла меня по небу, – услышать от папы «неплохо» дорогого стоит! Пойти, что ли, на Арбат со своим шедевром? Только надо взять кого-нибудь в охрану – думаю, мне предложат столько денег, что одной до дома опасно будет нести. Преступность сейчас такая, что я удивляюсь, как у мирных граждан еще не украли все наличные.
Решила не продавать картину. Говорят, со временем цена на шедевры мирового искусства только возрастает. Это будет моим вложением в семейный бюджет!
Вечером проверила свою электронную почту. Оказалось, меня уже несколько дней ждет письмо от Ромки.
Он рассказывал про остаток отдыха без меня: про то, как одна из страшилок поскользнулась на своих двадцатисантиметровых каблуках и кувыркнулась в бассейн; про то, как дядя Коля снес пузом тарелку с салатом со шведского стола; про то, как он скучал без меня.
Я отправила Ромке нашу совместную фотографию. Хотела описать поездку в Питер, но потом решила, что Ромке это будет неинтересно. Так что ограничилась фразой: «Спасибо за письмо. Тоже скучаю. С
